когда точно она покинула Гаагу во время этой второй поездки (на самом деле, 
хронологически, она была первой), долгое время оставалось тайной. Даже сама 
Мата Хари была очень удивлена, когда в ходе допросов, которые вел капитан Пьер 
Бушардон, ей напомнили об этом путешествии. Она сказала, что вернулась в мае 
1915 года и провела во Франции три месяца. Само путешествие она осуществила 
через Англию, прибыв оттуда в Дьепп через Ла-Манш. (Было понятно, что она не 
могла приехать через Бельгию, уже в 1914 году занятую немцами.) Но она серьезно 
ошиблась. Лишь намного позже она упомянет, что эта поездка состоялась в декабре 
1915 года, что и было правильно. С весны 1914 года, когда она покинула Париж, 
отправившись в Берлин, и до декабря 1915 года, нога Мата Хари не ступала на 
французскую землю.

В июле 1915 года Мата Хари была вся в заботах, связанных с ремонтом и 
обустройством нового дома в Гааге.

В декабре того же года она появилась в Париже. Это была короткая поездка. В 
начале следующего года она снова вернулась в Голландию. Сама Мата Хари позднее 
объясняла: «Я вернулась в Париж, чтобы забрать личные вещи и предметы домашнего 
хозяйства, которые хранились на складе фирмы „Мапль“ на Рю де ла Жонкьер, 29. Я 
вернулась в Голландию через Испанию с десятью ящиками с вещами, потому что 
британская граница в то время была закрыта из-за крупных перевозок войск». В 
следующий раз она отметила, что большую часть ее вещей, которые хранились в 
Париже после того, как оставила свой дом в Нёйи-сюр-Сен, составляли столовое 
серебро и постельное белье

Она действительно поначалу не занималась в Париже ничем, помимо забот об ее 
домашних вещах. Эти вещи были необходимы для ее нового дома в Гааге. При этом 
она в своей типичной беззаботной манере колесила вдоль и поперек Европы, как 
будто никакого мирового конфликта не было. Но когда ей показалось, что есть 
шанс остаться хоть еще ненамного, и хоть раз выступить на парижской сцене, она 
тут же навострила уши. Она услышала, что Дягилев все еще во Франции. Потому она,
 вероятно подумала, что сейчас ей предоставляется возможность, которая была 
упущена три года назад. Опыт должен был бы ее научить, что Русский балет и ее 
восточный танец представляли собой совершенно разные миры.

Мата Хари жила в «Гранд-Отеле». 24 декабря 1915 года она написала письмо своему 
старому другу, ментору и импресарио Габриэлю Астрюку. Она думала, что тот 
сможет предложить ей что-то новое. Может быть, ей представлялись «живые 
картины», которые она исполняла в Голландии? При этом она была достаточно 
осторожна и упомянула, что думает о своем возвращении на сцену не ради денег. 
Она намекнула, что живет в Голландии в хороших материальных условиях. 
Достаточно инфантильно Мата Хари просила Астрюка сообщить Дягилеву, что ему не 
стоит беспокоиться — он может воспользоваться Мата Хари.

«Я только на короткое время приехала в Париж, — писала она. — Через несколько 
дней я вернусь в Голландию. Как я вижу, Дягилев все еще тут. Так как у меня 
теперь есть некоторые новые и достаточно оригинальные танцы, то могли бы вы 
оказать мне услугу по заключению контракта с ним? Как вы знаете, я сама создаю 
все свои танцы. И я хочу этого не ради денег, потому что живу в Голландии в 
хороших условиях содержания, а именно обеспечивает меня адъютант королевы. 
Гораздо в большей степени я сделала бы это из интереса и, конечно, ради славы. 
Он (Дягилев) не пожалеет, потому что я смогу привнести нечто новое».

Попросив Астрюка отвечать ей на адрес «Гранд-Отеля», она упомянула также, чтобы 
он использовал в письмах к ней имя «МакЛеод-Зелле», как написано в ее 
официальном паспорте, ибо она приехала инкогнито. Конечно, из плана с Дягилевым 
ничего не вышло. Мата Хари через Испанию и Португалию вернулась к своему 
обеспеченному любовнику в Гаагу. Это был уже однажды упомянутый мимолетный друг.
 На допросах в Париже она назвала его имя: барон Эдуард Виллем ван дер Капеллен.
 Он родился в 1863 году. Когда он во второй раз встретился с Мата Хари, ему уже 
было пятьдесят два года, то есть на семь лет меньше, чем Джону МакЛеоду.

Но Голландия действовала Мата Хари на нервы. Она ненавидела голландское 
спокойствие и тишину. В провинциальной атмосфере Гааги ничего не происходило. А 
ей нужно было возбуждение большого города. Она скучала по Парижу и, очевидно 
также по некоему маркизу де Бофору, с которым познакомилась в декабре 1915 года 
в «Гранд-Отеле». Воспоминания о нем были в ней еще очень живыми, равно как и в 
нем — о ней.

Она попросила голландские власти выдать ей новый паспорт. Его она получила 15 
мая 1916 года. Он до сих пор хранится в секретном досье французского военного 
министерства. Там я смог его увидеть. Это тоже просто лист бумаги. Но на нем 
есть и фотография. Это тот же снимок, только поменьше, как тот, что Мата Хари 
вклеила на последнюю страницу своих альбомов: дама в большой шляпе с белыми 
перьями, с сережками и жемчужным ожерельем.




ГЛАВА 12