«Мой дорогой друг. Если ты так хочешь, я попрошу тебя лично. Будь добр и дай 
мне увидеть мою дочь. Я уже настолько стала парижанкой, чтобы забыть о 
необходимом такте — все равно, в какой ситуации. Пожалуйста, сообщи мне, что 
нужно сделать. Я уже заранее благодарю тебя за то, что ты позволишь мне то, 
чего я так страстно желаю.

С глубоким уважением, Маргерит»

В постскриптуме она писала: «Пожалуйста, в ответе используй имя Мата Хари».

В ответе Джон сначала выразил свое удивление, что его бывшая жена уже успела 
забыть голландский язык, хотя из других писем, например к Нон, следует, что она 
им по-прежнему владеет вполне прилично. Он согласится на встречу, писал он, 
если она состоится без чувств ненависти, потому что он думает, что старая обида 
за это время уже испарилась. По его мнению, такая встреча не должна состояться 
в Гааге или Амстердаме. Он предложил для этого Роттердам.

Как рассказывала мне третья жена МакЛеода, Джон думал, что Мата Хари хочет 
увидеть свою дочь лишь потому, что до не дошли слухи, что Нон очень красива.

Длинноногая, со смуглой кожей и черными волосами матери, она действительно 
хорошо выглядела. Кроме того, он подозревал, что она захочет показаться с ней в 
Амстердаме или Гааге, где ее хорошо знали. А в Роттердаме ее никто бы не узнал.

В последующей корреспонденции Мата Хари сообщала, что в будущем хотела бы 
позаботиться о воспитании Нон. Может быть, ей удастся на какое-то время взять 
девочку с собой в Швейцарию. Но МакЛеод отклонил и это предложение. Он написал, 
что если Мата Хари захочет помочь деньгами, то это будет лучше. Пусть она 
поместит на счет в банке сумму в пять тысяч гульденов, чтобы Нон могла брать 
уроки вокала и игры на пианино. Такой роскоши он не мог позволить себе из-за 
небольшой пенсии, помимо которой он по-прежнему подрабатывал написанием 
журналистских репортажей. Ему подсказал такое предложение один его друг из 
Арнема, говоривший, что «деньги есть». Но МакЛеод не особо этому доверял. — Я 
достаточно знаю об имуществе Зелле, — ответил он другу.

Стороны обменивались аргументами еще некоторое время. Но когда Джон сообщил 
своей бывшей жене, что не может поехать в Роттердам, потому что еще не получил 
от правительства свою месячную пенсию. Мата Хари сдалась. Она так никогда 
больше и не увидела дочь.

Хотя Джон МакЛеод и не был против того, чтобы его дочь каждый день по дороге в 
школу носила с собой изображения матери, он всегда отказывался говорить с ней о 
бывшей супруге. Во время Первой мировой войны Нон посещала педагогическое 
училище в Гааге. Однажды ее соученица спросила, что она думает о своей матери.
 — Я не могу говорить о матери так, как мне хотелось бы, — ответила Нон. — Я 
так много слышала об ее жизни в Париже, но всякий раз, когда я заговаривала с 
отцом, желая узнать, что было на самом деле, он уходил от ответа.

Тем не менее, присутствие ее матери в Гааге, куда Мата Хари переселилась в 1915 
году, сильно возбудило любопытство девочки. Согласно Гритье МакЛеод-Мейер Нон 
писала домой письма с пометками вроде «Я вчера проходила мимо дома. Мужчин 
поблизости не было, но на окнах очень красивые занавески». Но она, похоже, так 
и не предприняла ничего, чтобы со своей стороны встретиться с матерью. Да и со 
стороны Мата Хари не было подобных попыток, хотя она очевидно знала, что ее 
дочь учиться в Гааге.

В те осенние дни 194 года для Мата Хари оказалось трудным снова привыкнуть к 
жизни среди своих земляков. Родина, куда она вернулась, очень отличалась от той 
страны, которую она покинула десять лет назад. Разразившаяся война поставила и 
нейтральную Голландию на грань паники. Немцы хотели воспользоваться узким 
голландским коридором в Лимбурге для вторжения через него в Бельгию. 
Голландское правительство отвергло эти притязания и смогло защитить свои 
интересы. Но немцы все равно вторглись в Бельгию. Они обошли голландскую 
территорию. Тут же в Голландию начали прибывать бельгийские беженцы. Десятки 
тысяч их встретили в Голландии дружеский прием.

Но когда война началась, вся Голландия кинулась скупаться. За ночь во всех 
сигаретных киосках, которых так много в Голландии, появились в продаже 
донесения с фронтов и карты. Голландский министр Постума тут же ввел в действие 
свою программу строгой экономии.

В общем, в стране сложилась обстановка, которую Мата Хари могла вынести с 
большим трудом — даже без прямых последствий военных действий. За годы 
отсутствия она сильно «офранцузилась». Ее предыдущая жизнь в Голландии состояла 
из двух периодов. В первом она была маленькой девочкой. а во втором — женщиной 
в несчастливом браке. Если речь не заходила о делах, она предпочитала и тут 
пользоваться французским языком. От французского она не отказывалась даже в 
письмах к самым близким голландским друзьям. Так как профессией ее были танцы, 
она продолжала искать театральных продюсеров. Она подписала контракт с