любезности передать «старику» (сиречь мне) записку, Мадам весьма холодно 
отвечает, что тут, видимо, какоето недоразумение, что она не знает, с кем 
имеет честь говорить, и не знакома ни с каким «стариком», на которого намекает 
месье…
     Гиринг вновь поставлен в тупик. Как же так, почему мадам Жюльетта 
отказывается «узнать» человека, с которым какоето время поддерживала контакт? 
На самом деле все очень просто:
     Гиринг не знает, что после ареста Ефремова мы подозреваем Райхмана и 
приказали всем прервать с ним всякие отношения. Мы условились, что, кроме меня 
и Гилеля Каца, любой, кто захочет обратиться к мадам, должен предварительно 
вручить ей красную пуговицу. Эти новые меры безопасности Райхману неизвестны. 
Гиринг растерян и не знает, на что решиться. Арестовать мадам Жюльетту?.. 
Похоже, что это не лучший вариант, ибо, действуя таким образом, он отрезает 
себе путь, который мог бы привести его к руководству компартии. Кроме того, 
такой арест равносилен признанию ареста «старика», а также и того, что Райхман 
работает на немцев. Поэтому он воздерживается от этого шага и снова чувствует, 
что попал впросак.
     И наконец, поражение шестое — шестой тяжелый удар по Гирингу. Речь идет о 
побеге «профессора» Венцеля…
     Немцы завладели шестью нашими рациями, но не знают, каков удельный вес 
каждой из них. Передатчик, захваченный ими осенью 1942 года, на котором в 
берлинской группе работали сброшенные на парашютах радисты из Москвы, был 
первым инструментом подставного, ложного «Красного оркестра». «Повернутый на 
180 градусов» передатчик Паскаля (Ефремова), который с момента своего ареста в 
июле весьма усердно работает ключом, очень полезен противнику. Кроме того, есть 
еще один аппарат у Сэсси, и в Голландии передатчик Винтеринка. Во Франции 
функционируют передатчик Кента «Эйфель» и вторая рация «Эйфель2», которые у 
немцев работали в паре под названием «Марс Эйфель». Между тем в ложном «Красном 
оркестре» недоставало передатчика Венцеля.
     Последнего заключили в крепость Бреендонк, где его пытали. Наконец в 
ноябре до верхушки зондеркоманды дошло: Венцель абсолютно необходим. Отсутствие 
этого «солиста» отчетливо «прослушивается» в Москве. Не может быть и речи о 
замене Венцеля «пианистом» из зондеркоманды, ибо «профессор» поистине великий 
виртуоз в этом деле и в Центре хорошо знают его «почерк». Поэтому немцы были 
очень довольны, когда замученный ими Венцель поневоле согласился «играть».
     Несмотря на строгий контроль, уже во время первого сеанса связи ему 
удалось передать условный сигнал тревоги. Таким образом, Центр понял, что 
«партитура» написана противником.
     В «сотрудничестве» с немцами Венцель пишет, редактирует и передает два 
послания, за подписью «Герман» (его псевдоним военного периода). Мы узнаем о 
них из советского источника. Первая радиограмма гласила:
     «Директору. СРОЧНО. Обычная связь с Большим Шефом находится под контролем. 
Просим указаний о новой встрече с Большим Шефом. Считаю встречу с Большим Шефом 
очень важной. Герман».
     А вот текст второй радиограммы:
     «Директору. ОЧЕНЬ СРОЧНО. Судя по тому, что мы узнали из немецкого 
источника, шифр разгадан по книге. Я еще не получил извещения о встрече с 
Большим Шефом. Моя связь с вами осуществляется бесперебойно. Нет никаких 
признаков слежения. Как мне надлежит организовать мою связь с Центром? Прошу 
вас срочно ответить. Герман».
     Эти две радиограммы, полученные Центром, не оставляли никаких сомнений в 
их происхождении, ибо мы никогда не пользовались термином «Большой Шеф». 
Постепенно Венцель сумел завоевать доверие зондеркоманды. Его поселили вместе с 
аппаратурой, на которой он работал, на улице Орор в Брюсселе. В один из первых 
дней января 1943 года «профессор» «уложил» своего охранника, когда тот, 
повернувшись к нему спиной, растапливал печку. Он запер его труп в комнате и 
исчез… разумеется не оставив адреса.
     Для Гиринга этот побег едва не обернулся катастрофой. Здесь была реальная 
опасность: Венцель мог проинформировать Москву обо всем, что произошло в 
бельгийской группе «Красного оркестра» с декабря 1941 года. И действительно, он 
пробрался в Голландию и по одной неконтролируемой рации передал Центру все 
подробности 6 произошедших событиях75.
     И всетаки со времени провала на улице Атребатов зондеркоманда могла 
похвалиться некоторыми очень существенными успехами: с полдюжины передатчиков 
передавали Центру десятки радиограмм. И если судить по ответам, Директор ни о 
чем не догадывался. Но эти успехи все же были неполные — им противостояли шесть 
поражений Гиринга, поражений тяжелых, следовавших подряд в течение нескольких 
недель: указания Центра не выполнялись, значит, гдето машина забуксовала. 
Мечта Гиринга — этот замок на песке — позже или раньше должна была рухнуть.
     В руках начальника зондеркоманды, судя по всему, оставалась лишь одна еще 
не разыгранная козырная карта: надо было сделать из Большого Шефа предателя, 
добиться его сотрудничества и успокоить Центр через канал связи Французской 
компартии. Тут Гиринг шел на очень большой риск, но у него не было выбора.
     В конце декабря мои разговоры с ним и его заместителем Вилли Бергом 
приняли совершенно новый оборот. Вся атмосфера изменилась. Я ждал и дождался 
своего часа. Теперь он настал…
     
17. ЧЕРНАЯ СЕРИЯ
     
     Крайне напряженная «партия», которую я разыгрывал с Гирингом, не вытесняла