на пятом этаже одного из домов на улице де Соссэ — в бывшей штабквартире 
французской «Сюртэ Женераль».
     Начинается борьба с французской группой «Красного оркестра»… Эта группа 
уже потерпела одно поражение, но Гиринг не знает о нем. 9 июня 1942 года на 
одной из вилл города МезонЛафит супругирадисты Мира и Герш Сокол, едва 
закончив очередную передачу, были застигнуты врасплох. Их арест произошел 
совершенно случайно: во время злополучного радиосеанса машина, оснащенная 
пеленгатором и приемнопередаточным разговорным устройством, патрулируя одно из 
западных предместий Парижа, засекла рацию супругов, быстро уточнила ее 
местоположение, и немцы ворвались в домГестапо не сразу догадалось о 
принадлежности этой рации к «Красному оркестру». Самодельную аппаратуру 
смастерил Фернан Пориоль. Ее мощности не хватило для прямых передач на Москву. 
Поэтому донесения радировались в Лондон и уж оттуда передавались в Москву. Из 
этого немцы заключили, что Сокол и его жена работают на англичан.
     Об аресте обоих супругов нам сообщил немедленно Фернан Пориоль, следивший 
за их передачами по другому аппарату, сразу заметивший внезапное прекращение 
сигналов. Я тут же послал в МезонЛафит человека, который подтвердил факт 
ареста. Тогдамы убрали из их парижской квартиры все лишнее, и явившиеся туда 
гестаповцы ни к чему не могли придраться. Еще в день ареста Миры и Герша Сокол 
я командировал шифровальщицу Веру Аккерман в Марсель и предостерег об опасности 
Спааков, близких друзей арестованных. Супруги Сокол, несмотря на жуткие пытки, 
вели себя как истинные герои, не выдали ни одного имени.
     Гиринг ничего не знал о роли этой семейной пары в делах «Красного 
оркестра», однако расшифровка радиограмм, произведенная слугой доктора Фаука в 
Берлине, и признания нескольких коммунистов, арестованных в Бельгии, дали ему 
обильную дополнительную информацию. Зверски истязуемый Райхман «раскололся» 
узнав о предательстве Ефремова, и вместе со своей возлюбленной Мальвиной Грубер 
переметнулся на сторону гестапо. Благодари им обоим у Гиринга сложилось 
достаточно ясное представление о нашей французской группе. Первонаперво он 
попробовал завлечь меня в западню. Мадам Лихониной, представительнице фирмы 
«Симэкс» при «организации Тодта», было решено предложить чрезвычайно 
соблазнительное дельце с промышленными алмазами, но при условии, чтобы в 
переговорах участвовал лично месье Жильбер.
     Вскоре назначается первая встреча в Брюсселе.На ней агенты зондеркоманды 
довольно глупо объявляют Лихониной, что я «советский агент». Но тут они явно 
недооценили такой фактор, как русский патриотизм…
     Когда я встретился с ней, она мне тотчас же заявила:
     — Да, я убежденная антикоммунистка. Но я прежде всего русская и не желаю 
выдавать вас гестапо!
     Я ее успокаиваю и советую сказать немцам, что изза «внезапного 
недомогания» я не смогу явиться на следующую встречу.
     После этой неудачи Гиринг натравливает на меня Райхмана. Тот шныряет по 
какимто адресам и почтовым ящикам, которые узнал во время краткого пребывания 
в Париже после дела на улице Атребатов но повсюду, как говорят, «тянет 
пустышку» — все двери перед ним закрыты. Зондеркоманда топчется на месте. 
Гирингу известно что нервный центр «Красного оркестра» находится в Париже. Ему 
уже удалось посадить за решетку немало наших активистов, и всетаки дело у него 
не сдвигается с мертвой точки.
     От Мальвины Грубер, сопровождавшей Маргарет Барчу в Марсель, Гиринг узнает,
 что Маргарет и Кент находятся там. Он посылает своих людей в этот город, и 12 
ноября 1942 года парочка Кент — барча — в его руках71.
     Надо сказать, что Кент вполне мог бы улизнуть у немцев изпод носа. Еще в 
августе я дал ему указание выехать в Алжир, но он не последовал ему. А ведь для 
него именно это и было бы самым простым и легким выходом из положения: Жюль 
Жаспар, директор марсельского филиала «Симэкс» — близкий друг генерала Катру, 
губернатора Алжира. Но деморализованный Кент неспособен ни рассуждать, ни 
действовать. Он чувствует приближение опасности: оккупация свободной зоны — 
теперь уже вопрос нескольких недель…
     — Не могу я уехать в Алжир, — говорит он мне. — Оттуда меня отзовут в 
Москву, и там заставят расплатиться за разгром бельгийской группы.
     — В таком случае что же ты собираешься делать?
     — Если меня арестуют, буду подыгрывать немцам, постараюсь узнать их цели…
     — Этого делать никак нельзя! Прежде чем затевать подобную игру, надо 
известить Центр. Но этого ты не сможешь сделать, более того — немцы вытянутиз 
тебя шифр, и уж если кто кого и обыграет, то не тыих, а они тебя…
     Я знаю, что не убедил его. В ответ на мое предложение укрыться в Швейцарии 
он мне говорит, что его подруга, с которой он ни за что не хочет расстаться, 
ожидает получения паспорта. И назавтра же после оккупации Южной зоны ловушка 
захлопывается. Зондеркоманда не теряла времени!..
     На первом же допросе Кент заговорил. Гестаповцам было достаточно 
пригрозить ему разлукой с Маргарет. Кент знает, какое место в нашей сети 
занимают фирмы «Симэкс» и «Симэкско», знает, как важна роль Альфреда Корбена.
     17 ноября встречаюсь с Корбеном:
     — Вам грозит опасность, Альфред, надо уезжать, — говорю я ему.
     — Почему вы так думаете? Единственный, кто мог бы меня скомпрометировать, 
это Кент. Но он советский офицер, а советские офицеры не предают, разве я не 
прав?
     — Альфред, вы великий реалист в делах, но в остальном видите слишком 
многое с позиций идеалиста. Вы не знаете, на что способно гестапо. Поскорее 
убирайтесь! В Швейцарию! С семьей!