не всякую информацию можно передать в форме радиограммы, например чертежи и 
схемы портовых сооружений и укреплений, военные карты, структурные схемы и т. д.
 Вся эта документация изготовлялась нами с помощью симпатических чернил или — и 
это мы практиковали особенно часто — фиксировалась на микрофильмах. Вплоть до 
июня 1941 года весь материал, собираемый во Франции, переправлялся с помощью 
советского военного атташе в Виши Суслопарова. Мы избегали переходить 
демаркационную линию, имея при себе какиелибо документы, и придумали способ их 
передачи, которые Лео и я применили первыми. Прежде всего надо было заказать 
себе место в спальном вагоне. Другой сотрудник нашей сети заказывал другое купе,
 по возможности смежное с первым, которое оставалось пустым. После прохода 
контролера агент покидал свое купе, входил во второе, отвинчивал планку, 
закрывавшую электропроводку, вкладывал в нишу самопишущую ручку со вставленным 
в нее микрофильмом, вновь привинчивал пленку и возвращался на место.
     В Мулене — станции у демаркационной линии — наш курьер и его багаж, 
естественно, подвергались самому тщательному досмотру, затем немецкие жандармы 
открывали соседнее спальное купе, видели, что в нем никого нет, и продолжали 
дальнейший досмотр. Затем оставалось извлечь самописку с микрофильмом из этого 
недолговременного тайника.
     Наши поездки значительно облегчались, благодаря документам «организации 
Тодта», которые были у руководителей и сотрудников фирмы «Симэкс» и «Симэкско». 
Были у нас и другие, тоже довольно необычные курьеры. Так, связь между Берлином 
и Брюсселем обеспечивала очень хорошенькая Ина Эндер, манекенщица из 
художественного ателье мод, где одевались Ева Браун (любовница Гитлера) и жены 
нацистских сановников. На Симону Петер, служащую парижского бюро Бельгийской 
торговой палаты, возложена передача материалов между Парижем и Брюсселем. Ей 
достаточно переслать все, что надо, своей корреспондентке на брюссельской бирже,
 а уж та займется их дальнейшей переотправкой. Мы пользуемся также услугами 
паровозных машинистов, пересекающих демаркационную линию, и моряков с пароходов,
 совершающих рейсы в Скандинавию.
     Но необходимость расширения своей деятельности и начало войны на Востоке 
вынудили нас отойти от, так сказать, ремесленнеческих методов работы. Сколь бы 
хитроумными и эффективными ни были всякого рода трюки, возбуждающие воображение 
и радующие любителей романов про шпионаж, они все же не отвечали ч достаточной 
степени требованиям секретной службы, призванной отправлять большое количество 
донесений и притом с максимальной оперативностью и быстротой. После вступления 
в войну Советского Союза военный атташе Суслопаров покинул Виши. Единственное, 
чем мы могли располагать, была брюссельская рация, однако она не давала нам 
удовлетворительных гарантий в смысле безопасности и производительности.
     Следовательно, срочно понадобилось организовать рации во Франции. Я 
обратился к своему московскому Директору с просьбой связать меня с кемнибудь 
из ведущих радистов Французской компартии, который наверняка мог бы помочь нам 
в этом деле. Москва согласилась, благодаря чему и состоялось мое знакомство с 
Фернаном Пориолем (Дювалем).
     С первой же встречи я проникся к нему доверием. Я понял, что это «именно 
тот человек». Вдобавок он прямотаки светился какимто огромным, подкупающим 
обаянием. Несмотря на очень высокие и сложные обязанности, возложенные на него 
партией, он сразу же согласился подыскать для нас аппаратуру и подготовить 
«пианистов».
     Уроженец юга Франции, остроумный и жизнерадостный, Пориоль обладал 
свойством браться за самые трудные дела с улыбкой, словно пронизанной ярким 
светом его родного солнечного края. Родившись в одном из тех семейств, где 
первой «книгой для чтения» является газета «Юманите», он с самых юных лет 
принял активное участие в комсомольской работе, затем вступил в ФКП. Влюбленный 
в море, Пориоль поступил в марсельское гидрографическое училище и окончил его 
по специальности радионавигатора торгового флота. Затем три года плавания на 
грузовых судах, воинская служба. После демобилизации, уже имея на руках 
партбилет, Пориоль нигде не может найти себе работу.
     Вскоре Фернан увлекается журналистикой и с головой уходит в газетное дело. 
Ему он посвящает большую часть своего времени, выступая на страницах «Ля 
дефанс» («Оборона») — органа МОПР62. Попутно, по заданию партии, частенько 
делает доклады в департаменте БушдюРон. В 1936 году компартия начинает 
выпускать в Марселе газету «РужМиди» («Красный юг»), выходящую два раза в 
неделю. В редакционной кассе нет ни единого су, но Пориоля назначают главным 
редактором. Страстный журналист, Пориоль много пишет, работает до полного 
изнурения: то ищет типографа, то пробует себя самого в роли рассыльного. 
Благодаря его стараниям ширится круг читателей газеты. Про «РужМиди» говорили, 
что это «единственная ежедневная газета, выходящая дважды в неделю».
     В начале войны Пориоля направляют в подразделение подслушивания радиосетей 
противника. Вот уж действительно каприз судьбы: будущий ответственный 
организатор радиослужбы коммунистической партии и «Красного оркестра» работает 
по обнаружению и подслушиванию вражеской радиосвязи! После демобилизации Фернан 
без промедлений вступает в ряды движения Сопротивления, начинает монтировать 
рации, готовить кадры радистов.
     Мы, разумеется, в полной мере оценили подарок, который в его лице, сделала 
нам ФКП… Фернан очень скоро завершает монтаж аппаратуры нашей первой рации. Что 
до «пианистов», то военный атташе Суслопаров помог мне войти в контакт с 
супругами Сокол.
     Они происходили из того района Польши, который в 1939 г. был присоединен к 
СССР. Оба попросили разрешения обосноваться на русской территории. И хотя Герш 
по специальности врач, а Мира — доктор социальнополитических наук, при