Максимовича многие сотрудники германских организаций и ведомств частенько 
посещают ее замок. Эта женщинаврач ростом в метр восемьдесят, с телосложением 
лесоруба известна какимито оригинальными методами лечения. Вечно бодрую и 
жизнерадостную Анну невозможно превзойти в искусстве исповедования секретарш и 
женского персонала вермахта. В их числе тридцатипятилетняя немка Кете Фелькнер, 
секретарша директора «организации Заукеля», занимающейся угоном иностранной 
рабочей силы в третий рейх.
     Максимович первым обращает внимание на Кете Фелькнер. После нескольких 
проверок он передает ее Анне на предмет прохождения «вступительного экзамена». 
Результаты испытания вполне убедительны. С этой женщиной можно, не теряя ни дня,
 перейти к непосредственным действиям (что бывает далеко не всегда). И вот из 
первых рук к нам начинают поступать сведения о потребностях германской 
промышленности в рабочей силе, об экономических проблемах третьего рейха. Кроме 
того, Кете снабжает нашу сеть бланками формуляров и служебных удостоверений, из 
которых в случае проверки явствует, что предъявитель данного документа работает 
в Германии и временно находится в отпуске.
     Исходя из принципа, согласно которому лучше выслушать самого Цезаря, 
нежели его конюшего, мы поручили специальной группе техниковсвязистов 
смонтировать подслушивающие устройства, которые подключаются к телефонным 
линиям отеля «Лютеция», где находится штабквартира парижского отделения абвера.
 Таким образом московское руководство может читать разговоры между парижской 
группой немецкой контрразведки и ее начальством в Берлине.
     Другой метод добывания разведданных — менее техничный, но тоже очень 
эффективный — это использование так называемых «оживляющих девушек» в парижских 
кабаре, посещаемых немецкими солдатами и офицерами. Ежедневно сотни фронтовиков 
прибывали в «веселый Париж», чтобы немного прийти в себя после ада передовой. У 
нас есть человек, работающий в бюро по организации их досуга в столице. По их 
воинской принадлежности, то есть по дивизиям, в которых они служат, он может 
реконструировать маршевый порядок частей и соединений вермахта. В числе наших 
агентов есть еще и гид этого бюро. Тот показывает прибывающим на отдых 
военнослужащим Монмартр и Эйфелеву башню — обязательные объекты при осмотре 
города. Затем он советует им посетить несколько определенных кабаре, где наши 
«корреспондентки» проявляют глубокий интерес к жизни и невзгодам германских 
военных, когда те уже приняли «на борт» крупные дозы спиртного. Метод, конечно, 
классический, спору нет, но с уверенностью могу сказать, что из этих 
прокуренных и задымленных погребков до нас доходила многообразная и интересная 
информация о состоянии дивизий, о потерях, проблемах снабжения, моральном 
состоянии войск и т. д.
     В Бельгии Кент (напомню, что там он руководил нашей фирмой «Симэкско») 
общается с высокопоставленными германскими военными, местными промышленниками и 
собирает обильную военноэкономическую информацию. Дом его приятельницы, 
Маргарет Барча, становится своеобразным салоном, излюбленным местом находящихся 
в Брюсселе националсоциалистских деятелей.
     В лице Исидора Шпрингера бельгийская группа приобрела выдающегося 
сотрудника. С ним я познакомился еще в тридцатых годах, когда, будучи 
активистом палестинской организации «Хашомер хацаир», приезжал в Брюссель, 
чтобы выступать там с докладами. Несколько раз, не соглашаясь со мной, он 
громко прерывал меня репликами с места. Позже он стал членом Компартии Бельгии 
и вступил добровольцем в Интернациональную бригаду. Недюжинная храбрость 
Исидора Шпрингера производила сильное впечатление на его товарищей по оружию, 
которые, казалось бы, и сами привыкли ежедневно смотреть смерти в лицо.
     Как тяжелую личную драму воспринял этот боецантифашист подписание 
советскогерманского пакта. В 1940 году он офицер бельгийской армии. Как только 
нам удается связаться с ним, он тут же без колебаний изъявляет готовность 
работать на нас и с помощью своей жены Флоры Велертс буквально превосходит 
самого себя. Шпрингер создает собственную сеть техников и информаторов из 
офицеров, знакомых ему по войне. Их компетентность крайне полезна в деле оценки 
поступающих материалов. Сам он по образованию инженерхимик. Из его людей, 
связанных с промышленностью, надо назвать Жака Гунцига (Долли), коммуниста с 
1932 года, участника гражданской войны в Испании, где он познакомился с Андре 
Марти. В конце 1940 года Гунциг начинает формировать диверсионные группы. И он, 
и его жена Рашель снабжают Шпрингера сведениями о работе военных заводов.
     Бок о бок с Шпрингером действует Вера Аккерман, которая в свои тридцать 
два года уже имеет большой боевой опыт. До февраля 1939 года она служила в 
Испании, в госпитале. В 1936 году ее муж погиб при обороне Мадрида.
     Еще более долгий боевой путь за плечами Германа Избуцкого (Боб) — другого 
члена нашей бельгийской группы. Он родился в Бельгии в 1914 году. С нами 
работает с 1939 года. Пламенный коммунист, он готов отдавать все свое время 
делу борьбы. Мы превратили его в коммивояжера «Красного оркестра». На своем 
трехколесном грузовом велосипеде он шныряет во всех направлениях, везде, даже в 
самых крохотных деревушках, завязывает нужные знакомства, выявляет заброшенные 
дома, находит новых связных.
     Боб порекомендовал мне из числа завербованных им одного молодого человека, 
утверждая, что из него получится отличный агент. Я встречаюсь с этим парнем, и 
на первый случай поручаю ему переправить из Антверпена в Гент очень тяжелый 
запертый чемодан с неизвестным ему содержимым. Боб должен сопровождать его.
     Несколько дней спустя получаю весьма тревожный сигнал: оказывается, наш 
молодой «кандидат» сообщил какомуто другу, разумеется «под строгим секретом», 
что недавно перевозил оружие. (Эта формула хорошо известна: «Тебе я скажу, но 
ты — никому ни слова!» Именно таким способом самые доверительные сообщения