он обучал меня, как зашифровывать донесения.
     Мне сообщили о приготовленном для меня за рубежом паспорте на имя канадца 
из Квебека (это избавляло меня от обязательного знания английского) и сказали, 
что в Брюсселе связь со мной будет поддерживать один из служащих советского 
торгпредства.
     Меня предупредили, что перед отъездом я должен встретиться с новым 
начальником разведки. Он принял меня в кабинете Берзина. Там ничто не 
изменилось… К новому начальнику я не мог отнестись с чувством той же симпатии и 
уважения, какое испытывал к его предшественнику. На вид ему было лет сорок пять.
 Он любезно принял меня и сразу же попытался успокоить:
     — Мы полностью, без каких бы то ни было изменений принимаем прежний план.
     Он встал, подошел к все еще висевшей на стене большой карте мира и 
продолжил:
     — Я знаю, что в настоящий момент в Германии мы почти ничего не делаем (тут 
мне вспомнились слова Берзина о том, что, опасаясь провокаций, Сталин лично 
распорядился о такой бездеятельности), но мы могли бы создать группу в 
какомнибудь немецком городе, расположенном вплотную к границе…
     Он говорил и пальцем искал какуюто точку на карте. Эта подробность пришла 
мне на память много лет спустя, когда в докладе Хрущева на XX съезде партии я 
прочитал, что у Сталина была привычка беседовать с его генералами на 
стратегические темы и водить при этом указательным пальцем по глобусу.
     — Да, в какомнибудь немецком городе, им мог бы быть, например, Страсбург…
     Ну и ну, сказал я себе, уж коли начальник разведки относит Страсбург к 
Германии!.. Тут я впервые понял, на каком уровне находятся результаты «замен», 
производимых Сталиным. В дальнейшем мне еще не раз предстояло с грустью 
вспоминать погибшего Берзина… Значит, НКВД поставило одного из своих во главе 
секретной службы, подумал я. Если он разбирается в делах разведки так же хорошо,
 как в географии, то мне, вероятно, придется столкнуться с известными 
трудностями. К сожалению, это мое предчувствие подтвердилось.
     Разговор между нами ненадолго прервался. По резкому изменению цвета лица 
находившегося в кабинете капитана — из бледного оно стало багровым — начальник 
разведки понял, что оплошал. Мне не оставалось ничего другого, как протянуть 
ему спасительную соломинку и помочь выйти из замешательства.
     — Вы совершенно правы! — воскликнул я. — Страсбург, в сущности говоря, 
обладает всеми признаками истинно немецкого города, хотя и расположен на 
французской территории. Мы попробуем создать там новую группу…
     — Вот именно! — произнес он с явным облегчением. — Как раз это я и хотел 
сказать: французский город, совсем близко от германской границы…
     — Молодец, — шепнул мне капитан. — Вы хорошо вышли из положения, а то ведь 
он такое ляпнул…
     — Ах, знаете ли, — ответил я с абсолютно серьезным выражением лица, — 
ошибиться может любой человек…
     Но я окончательно осознал, что с таким «компетентным» руководством мне 
придется хлебнуть немало горя.
     Прежде чем покинуть Советский Союз, я пошел проститься с моим сыном 
Мишелем. С болью в сердце я оставлял его в интернате, который с точки зрения 
возможных перемен в моей судьбе казался мне скорее приютом для сирот.
     — Мишель, — сказал я ему, — я должен выполнить одно партийное задание, и в 
течение некоторого времени меня здесь не будет…
     Он ничего не ответил. Получалось так, будто я бросаю сына на произвол 
судьбы. Поцеловав мальчика, я пошел… Когда я прибыл на железнодорожную станцию, 
находящуюся в двух километрах от интерната, увидел быстро приближавшуюся ко мне 
маленькую фигурку. Это был Мишель, мой сын. Сквозь рыдания он громко произнес 
слова, которые никогда не забуду:
     — Не оставляй меня!.. Не оставляй!.. Не хочу оставаться здесь один!..
     Нам было суждено свидеться лишь через шестнадцать лет… Я отправился в 
Бельгию через Ленинград и Стокгольм. В Антверпене, в назначенном месте, мне 
вручили мой новый паспорт, оформленный на имя Адама Миклера, канадского 
промышленника, желающего обосноваться в Бельгии.
     
2. THE FOREIGN EXCELLENT TRENCHCOAT
     
     «Канадский промышленник» Адам Миклер не случайно решил начать свою деловую 
жизнь именно в Бельгии. Законы этой небольшой страны, принципиально 
придерживающейся нейтралитета, дают такие возможности для «разведывательной 
деятельности» (если, конечно, она не направлена против самой Бельгии), каких 
больше нигде — или почти нигде — не найти. Ее географическое положение 
позволяет быстро переместиться в Германию, во Францию или в Скандинавию. Кроме 
того, — и это также весьма важно — Адам Миклер мог рассчитывать здесь на своего 
рода трамплин для своих дальнейших деловых начинаний.
     Предлагая Я. К. Берзину создать маскировочные фирмы, я имел в виду 
совершенно конкретный проект. В 1937 году, перед возвращением в Москву после 
моей второй поездки в Париж, я на несколько часов задержался в Брюсселе для 
встречи с моим старым знакомым Лео Гроссфогелем38. Сойдя с поезда, я помчался к 
нему.
     После нескольких лет, проведенных в Палестине, в период между 1929 — 1932 
гг. я несколько раз виделся с Лео, когда приезжал в Брюссель для 
пропагандистских выступлений. Страсбург — родина еврейского семейства 
Гроссфогелей, Лео было начал учиться в Берлине, но в 1925 году бросил все и 
отправился в Палестину, где вступил в коммунистическую партию и оказался одним