скандал был результатом болтливости де Сиссэ. После секретного заседания палаты,
 длившегося всю ночь, генерал обычно спешил завтракать к своей любовнице, 
немецкие связи которой оказались раскрыты быстрее, чем предполагал её прусский 
шеф. Де Сиссэ прогнали с должности, а баронессу - из Франции; но она успела 
выведать достаточно секретных данных, которые отнюдь не предназначались для 
сведения Берлина. 
      Новый отряд шпионов-резидентов, которых Штибер начал размещать по всей 
Франции после того, как условия мирного договора были выполнены, в основном 
состоял не из немцев, как это было до 1870 года. Штибер чувствовал всю 
враждебность французов к немцам после войны, и потому вербовал агентов среди 
швейцарцев, говорящих по-французски, и среди многих других национальностей 
европейского континента. Чуть не в каждом иностранце, проживающем во Франции, 
можно было заподозрить наемника Штибера. 
      Лишь спустя десятилетие французская контрразведка стала достаточно 
организованна и сильна, чтобы начать борьбу со Штибером на равных. Тем временем 
Штибер нашел выход: он вербовал своих агентов среди прогерманской части 
населения в отторгнутых от Франции Эльзасе и Лотарингии. В 1880 году он сообщил 
императору Вильгельму I, что удалось сформировать из эльзас-лотарингцев отряд 
более чем в тысячу человек для организации диверсий во Франции. Он помог им 
устроиться на службу на французских железных дорогах и каждому выплачивал от 
себя 25% ставки. Штибер рассчитывал, что, когда вспыхнет война, достаточно 
будет одного его слова, чтобы эти агенты приступили к уничтожению или 
повреждению подвижного состава и другого железнодорожного имущества. Иначе 
говоря, Штибер полагал, что достаточно одного его распоряжения, и французская 
мобилизация в самый день её объявления будет парализована или, во всяком случае,
 сильно заторможена. 
      Шпионы, которых он определял на службу, получали задание устроиться либо 
на заводах, либо в лавчонках, как это было с большинством женщин, либо 
служащими в отелях. Он ждал от своей агентуры в гостиницах не только сведений 
военно-разведывательного характера, но и таких, которые можно было бы 
использовать для шантажа частных лиц за границей. Он обучил свою агентуру 
похищать или "изымать" для фотографирования важные секретные документы из 
багажа или портфелей влиятельных гостей. 
      Далее Штибер старался расширить свою сеть путем финансирования банковских 
и других международных учреждений, неизменно с целью ещё большего разветвления 
своей и без того разросшейся системы разведки. В некоторых случаях он, 
несомненно, добился успеха. 
      Штибер учитывал растущее влияние прессы и, уже приняв участие в создании 
полуофициального телеграфного агентства Вольфа, организовал в своем сложном 
ведомстве специальный отдел для изучени общественного мнения и наблюдения за 
иностранной печатью. Он всегда старался узнать, какие мотивы или чьи интересы 
кроются за той или иной явно антинемецкой статьей. Если ему казалось, что 
какой-нибудь издатель или журналист ненавидит Германию, он стремился узнать 
причины этой ненависти; и если деньги могли устранить или ослабить эту 
неприязнь, готов был щедро заплатить. Говорят, он покупал газеты чуть не во 
всех соседних странах, чтобы пропагандировать германофильские настроения и 
таким образом ослаблять возможных противников Германии. Уже состарившись, 
Штибер не прекращал энергичной деятельности; он послал своего секретного агента 
Людвика Винделя во Францию, где тот устроился кучером к генералу Мерсье, новому 
военному министру. Мерсье не раз приходилось инспектировать укрепленные районы. 
Шпион Штибера Виндель привозил французского военного министра в любую закрытую 
зону или укрепленный район, который министр должен был посетить по своему 
положению и кругу обязанностей. 
      Так Штибер продолжал свою прежнюю крупную игру, непрерывно ставя перед 
собой все новые задачи; он неизменно пользовался неограниченной поддержкой 
Бисмарка. И когда в 1892 году он слег в смертельном приступе подагры, он мог 
считать всю свою деятельность полезной и почетной. Полезной она, несомненно, 
была; но награды, которые он стяжал при жизни, были добыты нечистыми средствами.
 
      Свидетельствуя его безграничную преданность и заслуги перед Германией, 
Пруссией и Гогенцоллернами, личные представители императора и монархов других 
государств отдали ему последний долг. Его похороны, действительно, были 
многолюдны, но присутствовавшие не слишком убивались. Пожалуй, многие явились 
только для того, чтобы лично убедиться, что старая ищейка действительно мертва. 

      ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 
      Уроки суровой школы 
      На деятельности Штибера мы остановились так подробно потому, что почти 
все, что он создал или за что является хотя бы отдаленно ответственным, 
оказалось стойким злокачественным наростом. Именно Штибер придал современной 
секретной службе характер последовательной и преднамеренной жестокости как в 
военное, так и в мирное время. Зверства вооруженного нашествия, попирающие все 
принципы гуманности, Штибер перенес в секретную службу, как официальный образец 
желательного поведения. 
      Это Штибер, заразивший современников культом секретной службы, ввел в 
состав агентов "отставного офицера и дворянина". Он исходил из теории, что 
человек, получивший хорошее воспитание, сбившийся с пути и вынужденный подать в 
отставку, может восстановить "свою честь патриота", а может быть и списать 
часть своих долгов, обрушив свой дурной нрав на ближнего. 
      Князь Отто Гохберг, отпрыск знатного рода, но сам игрок и шулер, стал