близости к Германии. 
      Прошло пять лет после социальных потрясений 1848 года. Штибер и ему 
подобные могли провозгласить себя "спасителями немецкого народа". В 
сотрудничестве с Вермутом, полицейским чиновником в Ганновере, Штибер написал 
книгу, в которой описал свою борьбу с носителями и проповедниками марксистской 
идеологии. 
      Характерно, что он включил в книгу перечень лиц, сочувствующих 
социалистам или коммунистам, которые ещё остались на свободе. Ему хотелось, 
чтобы реакционные власти всего мира знали, кого надо остерегаться, чтобы они 
присоединились к нему и его тевтонским коллегам и отказали в праве убежища 
лицам, либеральные идеи которых были опаснее пушек. 
      Прошло ещё пять лет - и верный оруженосец абсолютизма получил награду: 
его уволили. Штибер мог подпирать трои короля, но не его разум. 
Фридрих-Вильгельм был все тем же неограниченным самодержцем, с той лишь 
разницей, что его периодическая невменяемость превратилась в постоянную. И 
когда прусского короля признали слабоумным, его сменил упрямый родственник - 
будущий император Вильгельм, который считал, что слабоумие его предшественника 
ни в чем не проявилось так сильно, как в передаче руководства полицией человеку 
вроде Штибера. 
      Когда все поняли, что регент Пруссии считает неутомимого "полицейрата" 
чиновником дрянным и бесполезным, для Штибера началась полоса серьезных 
неприятностей. При всей своей ловкости он никогда не был популярен ни в одном 
из лагерей, даже когда изображал общественного деятеля и оказывал бесплатные 
адвокатские услуги бедным и угнетенным. Он пытался выставить свою кандидатуру 
(конечно, как либерал) на выборах в ландтаг и с треском провалился. Теперь все 
враги, которых после тринадцати лет шпионской деятельности у него оказалось 
немало, объединили свои усилия и добились, чтобы его отдали под суд. 
      Штибер, припертый, наконец, к стене, не видел никакой возможности 
удержаться на каком-нибудь посту в государственном аппарате или в адвокатуре. И 
все же он недаром защищал в судах 3 000 людей сомнительной репутации: он изучил 
все уловки, необходимые для самооправдания. Протоколы показывают, что он 
справился и с выдвинутыми против него обвинениями, применив неожиданный 
тактический ход. На суде он утверждал, что провоцировал, шпионил и предавал, но 
делал это по прямому приказу бывшего короля. Не отрицая справедливости 
многочисленных предъявленных ему обвинений, он ссылался лишь на то, что не 
совершал ни одного из инкриминируемых ему деяний без ведома и санкции 
Фридрих-Вильгельма. Этим ходом он сбил своих противников с их позиций, ибо 
осуждение его было бы равносильно публичному осуждению моральных качеств 
жалкого представителя царствующей династии, заключенного в закрытую лечебницу. 
В результате этого маневра Штибер хотя и был уволен со службы, зато оправдал по 
суду. 
      Учитывая его позднейшую руководящую роль в развитии военного шпионажа, 
контршнионажа и техники секретной службы, интересно проследить, как он провел 
годы своих вынужденных каникул (1858-1863), когда регент Пруссии обрек его на 
жизнь частного лица. Штибер и в эти годы не сидел без дела, а приступил к 
реорганизации секретной полицейской службы русского царя. В свое время он 
безболезненно ликвидировал скандал, в котором была замешана жена русского 
атташе в Берлине. Об этом его умении действовать в обстоятельствах, требующих 
особой деликатности, вспомнили в России как раз тогда, когда он подыскивал 
службу за границей. Штибер не остался в Петербурге, но получил предложение 
разработать систему, которая дала бы возможность царским агентам выслеживать и 
арестовывать преступников, бежавших из России. Ему назначили жалование и выдали 
крупную сумму на расходы по слежке за уголовными и главным образом 
политическими преступниками и вообще всеми, находившимися в оппозиции к 
царскому правительству. 
      Следовательно, именно Штибер фактически создал систему зарубежной слежки, 
которая существовала до 1917 года как иностранный отдел российской охранки. 
      Но и в эти годы, находясь в немилости у себя на родине, он не прекращал 
шпионажа в пользу Пруссии. В течение всего времени работы по найму у русских 
властей он тщательно собирал сведения о России и союзных ей странах. 
      Все это продолжалось до тех пор, пока в один знаменательный для Штибера 
день его не представили Отто фон Бисмарку. 
      Экс-комиссара полиции представил Бисмарку газетный магнат Брасс, 
основатель "Норддейче Альгемайне Цейтунг"; тот рекомендовал Штибера, несмотря 
на его непопулярность у регента, ставшего королем. Так сошлись пути двух 
крупнейших конспираторов, взаимная связь которых прекратилась лишь после смерти 
одного из них и списания в тираж другого. 
      В это время Бисмарк готовил свой первый большой ход на тевтонской 
шахматной доске. Он решил, что разгром Австрии мог произвести нужный эффект и 
послужить толчком к созданию новой империи. Новая прусская армия была весьма 
боеспособна, находилась в состоянии полной готовности и, несомненно, 
превосходила австрийскую; но осторожность требовала тщательной проверки 
готовности Австрии к войне. Бисмарк предложил Штиберу взять на себя 
предварительное обследование военного потенциала Австрии, и шпион охотно принял 
поручение. Он заявил, что в состоянии сделать это единолично. Отправившись в 
Австрию под видом странствующего торговца, он обзавелся лошадью и бричкой, 
которую нагрузил ходовым товаром - дешевыми статуэтками святых угодников и 
порнографическими картинками. 
      Свою роль бродячего коммерсанта он играл бесподобно. Сам никому не 
доверял, держал себя "рубахой-парнем" и легко завоевал доверие незнакомых людей.