Рассказывают, что аббат Леклерк бежал глухой ночью в сторону Сент-Омера. 
Девушка, расставшись с ним, преспокойно вернулась домой в Булонь, сказав матери,
 что она объявлена вне закона, но ни в чем неповинна и готова отдать себя в 
руки полиции. Можно себе представить изумление и ужас мадам де Превиль, ибо она 
до той минуты и не подозревала о безрассудном поведении дочери. Действовала она,
 однако, с поразительным хладнокровием и решительностью: отослала девушку 
обратно в Аббевиль к тамошним родственникам и просила дочь как следует укрыться.
 
      Для былой союзницы Лекжрка это было слишком тяжело. В городе, кишевшем 
опытными полицейскими чинами, прибывшими из Парижа на поиски сообщников 
Леклерка, она целые дни просиживала у окна, а как-то раз позволила себе даже 
появиться на публичном балу. В один прекрасный день, вероятно, в случайном 
припадке благоразумия, она исчезла. 
      Что с ней стало? Вместе с аббатом и Пуа, его секретарем, "Нимфу" де 
Руссель-де Превиль, известную под фамилией Дюбюиссон, почти год спустя заочно 
приговорила к смертной казни комиссия, заседавшая в Руане. Филиппа, другого 
рыбака по фамилии Дьеппуа, а также учителя Дюпоншеля приговорили к смерти, и - 
на их беду - не заочно. Всех троих казнили. "Нимфа" в одиночку пересекла 
большую часть Европы, пытаясь пробраться в Россию, но в конце концов села на 
корабль, шедший в Лондон, где её странствия и окончились. Как 
несовершеннолетней, приговоренной к смертной казни, британское правительство 
назначило ей ежегодную пенсию в 600 франков. 
      Леклерк, находившийся некоторое время в Англии, переехал затем в Мюнстер, 
где тотчас же начал связывать заново оборванные нити секретной службы. 
Имперская полиция парализовала его почтовую контрабандную деятельность в округе 
Булонь; но линии связи можно было перенести в сторону, на Джерси и нормандское 
побережье. Этого неутомимый аббат добился с помощью своих агентов в Париже, 
щедро оплачивая их английским золотом. 
      ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 
      Могучий натиск фунта стерлингов 
      Министры короля Георга III были неравнодушны к стратегическим интригам. 
Они щедро сыпали золотом, питая глубокую веру в действенность секретной службы, 
и уважительно считались с периодическим безденежьем хорошо осведомленных 
иностранцев. Между тем их французские противники вечно жаловались на пустоту 
государственной казны и хроническую нехватку средств для секретной службы. 
Возможно, потому тайные операции Англии против Наполеона как правило добивались 
успеха. У высокопоставленных деятелей бонапартистского режима всегда можно было 
купить жизненно важные сведения; поддержка нейтралов также приобреталась 
тактично раздаваемыми пособиями. 
      Значительная часть шпионской программы, нацеленной против Империи, 
проводилась британскими дипломатическими представителями в Германии: 
штутгартским посланником, полномочным послом в Касселе и в особенности Дрэйком 
- полномочным министром, аккредитованным при баварском дворе в Мюнхене. Дрэйк 
так ловко раздавал взятки, что подкупил директора баварской почты, чем 
обеспечил себе доступ ко всей французской корреспонденции. И все же этот 
виртуоз шпионажа сильно скомпрометировал себя, когда вздумал воспользоваться 
услугами человека, оказавшегося агентом французской контрразведки. Дрэйк хорошо 
платил ему за информацию, оказавшуюся ложной, тогда как тот выудил у 
английского дипломата важные конфиденциальные документы, которые Наполеон 
поспешил опубликовать. 
      Датский посланник Кунад и американский консул в Гамбурге Форбс облегчали 
деятельность британской секретной службы, выдавая фальшивые паспорта. Французы 
утверждали, что и американский консул в Дюнкерке настолько энергично 
содействует шпионам, что фактически является агентом английской разведки. В 
письме, адресованном контр-адмиралу Декре, император писал: "Английские 
крейсеры взяли за правило подходить к нейтральным судам, собирающимся зайти в 
наш порт; они снимают пару человек из экипажа и заменяют их своими шпионами, 
которые таким образом получают возможность оставаться во французских портах на 
все время пребывания там нейтральных судов". Точно так же подданные нейтральных 
государств, обнаруженные на кораблях, захваченных в море в качестве военной 
добычи, часто оказывались английскими агентами, снабженными иностранными 
паспортами. 
      Кроме того, англичан обслуживала пестрая армия наемных шпионов. Для 
некоторых поручений щекотливого свойства они оказывались полезнее фанатичных 
роялистов или сторонников Бурбонов, разыгрывавших из себя бонапартистов лишь 
для спасения своей шкуры и втайне презиравших корсиканского "узурпатора". 
Русские, шведы, испанцы, евреи, торговцы, разносчики, бродячие клоуны и женщины 
- все они заслушивались чарующим звоном золотых гиней. И со всех концов 
Континента - континента, который в то время большей частью оказался замкнутым в 
границы императорской Франции, - в Лондон потоком лились сведения. 
      Агенты Англии прибегали к разнообразнейшим уловкам для передачи своих 
донесений. Письма, адресованные в адреса датских, голландских, шведских, 
испанских или американских явок, составляли с применением остроумнейших кодов. 
В 1809 году французы перехватили и расшифровали письмо, написанное сплошь 
нотными значками и по виду представлявшее собой невиннейшее музыкальное 
произведние. Письмо, найденное в бумажнике одного подозрительного лица, 
заключало в себе такую строчку: "Белье, которое я тебе посылаю, ты 
предварительно выстирай, очень уж оно липкое". На шве сорочки оказался 
написанный химическими чернилами шпионский рапорт. 
      Любимым - и почти безошибочным - кодом врагов Наполеона были специальные