стал торговать светокопировальными аппаратами и материалами для них – 
заодно используя свои аппараты и для разведки. Через пять лет фирма «М. Клаузен 
Shokai» имела капитал в 100 тысяч иен, из которых 85 тысяч принадлежали самому 
Максу. Кроме того, он открыл еще филиал в Мукдене, в Маньчжурии, как бы 
совершая финансовые операции за границей, и теперь имел прикрытия для того, 
чтобы получать деньги из других стран. Впрочем, Центр не имел ничего против 
«самообеспечения» заграничных резидентур – чем больше они заработают на месте, 
тем меньше денег будут спрашивать с Москвы.

В 1936 году к группе присоединился еще Гюнтер Штайн, немецкий еврей, который, 
когда к власти пришел Гитлер, эмигрировал в Англию и сумел получить там 
гражданство. Он тоже был журналистом, до эмиграции работал в газете «Берлинер 
тагеблатт», а потом в лондонских газетах «Кроникл» и «Бритиш файнэншл ньюс» и 
особенно хорошо разбирался в финансовых делах. Это было не очень-то нужно 
Центру, однако тоже иной раз годилось. В группе Штайн был курьером и хозяином 
конспиративной квартиры. Он пробыл в Японии до 1939 года, после чего по приказу 
Центра отправился в Китай.




Будни разведчиков


…Первый куратор Зорге Алекс после 1937 года уже никому ничего рассказать не мог.
 А вот следующий его куратор, Борис Гудзь, благополучно дожил до 2002 года, в 
котором ему исполнилось сто лет. В разведку он пришел в 1923 году, начав 
работать в ИНО ОГПУ. С 1934 по 1936 годы он пробыл в Японии в качестве 
нелегального резидента и, вернувшись, получил новое назначение: в военную 
разведку, где тогда первым заместителем Урицкого был начальник ИНО Артузов.

«Берзина в тот момент уже не было, – рассказывал Гудзь в интервью газете 
„Дальний Восток“. – Руководили Урицкий и Артузов. Артур Христианович Артузов и 
пригласил меня в январе 1923 года в разведку. И я пригодился ему на сей раз уже 
в 1936-м, потому что два года протрудился в Японии. Он же там не бывал. Чтобы 
руководить Зорге, требовались конкретные знания. Как японская контрразведка 
ведет наблюдение? Каким образом можно оторваться, не раздражая „наружки“? Да и 
стоит ли отрываться? Я понимал, как и где встречаться с источниками. Вести их в 
ресторан или еще куда-то… Ситуация для меня совершенно ясная. Для моих 
начальников – не особенно. Поэтому специально пригласили мня на это дело, чтоб 
учитывал все нюансы…»

Надо думать, Борис Игнатьевич все-таки не Зорге давал указания, как ему 
отрываться от «наружки» – Рихард к тому времени работал в Токио уже не два, а 
три года, – а посылаемым к нему курьерам. Но и проинструктировать курьера – 
тоже забота куратора. Дело вроде бы небольшое – донесения да указания возить – 
но и здесь один неправильный шаг может завалить всю сеть.

«У нас было впечатление, что люди, с которыми мы неоднократно встречались в 
течение длительного периода времени, были „профессиональными“ курьерами, – 
пишет Зорге. – Мы не знали ни их имен, ни положения, которое они занимали в 
Москве или за границей. Связь с ними осуществлялась по предварительной 
договоренности с Москвой. Место, время и условия встречи согласовывались по 
радио. Например, встреча в одном из ресторанов Гонконга была устроена следующим 
образом. Курьер, прибывший из Москвы, должен был войти в ресторан в три часа с 
минутами, достать из своего кармана толстую длинную сигару и держать ее в руках,
 не зажигая. Наш курьер (в данном случае я), увидев этот условный знак, должен 
был подойти к стойке ресторана, достать из кармана по форме сильно бросающуюся 
в глаза курительную трубку и безуспешно попытаться ее раскурить. После этого 
курьер из Москвы должен был зажечь свою сигару, а я в ответ – свою трубку. 
Затем московский курьер должен был покинуть ресторан, а я, также выйдя из 
ресторана, медленно идти за ним в один из парков, где находилось место нашей 
встречи. Он должен был начать со слов: „Привет! Я – Катчер“, – а я произнести в 
ответ: „Привет! Я – Густав“. После этого все должно было развиваться по плану».

Естественно, ни тот, ни другой никоим образом не должны привлекать к себе 
внимание, а все подробности встречи должны быть выверены до мелочей. Вот какой 
казус произошел во Франции с резидентом Разведупра Гуревичем («Кент»). «По 
приезде в Париж я остановился в гостинице „Сейтан“, и на другой день должен был 
зайти в кафе „Дюспо“, находящееся на Криши, для встречи со связником Разведупра.
 При этом было обусловлено, что при входе в кафе я займу место за заранее 
определенным столиком, закажу чай, немедленно расплачусь за него и буду читать 
французскую газету. Связник должен был точно так же находиться в кафе, сидеть 
за столом, имея на столе французский журнал. Здесь мы должны были друг друга 
только видеть, сами же встречи должны были произойти немедленно по выходу из 
кафе, около дома № 120 или 140 по Криши.

Прибыв по указанному адресу, я не нашел кафе с названием „Дюспо“. В этом доме 
находилась закусочная, рассчитанная на обслуживание шоферов конечной автобусной 
остановки, под названием „Терминюс“. При входе в закусочную я увидел, что там 
имеется всего 1–2 стола, за которыми посетители обычно играли в карты. 
Посетители же в основном заказывали вино