за пределами 
обозримого будущего, вроде «построения коммунизма». В мировое господство умному 
человеку, даже самураю или императору, поверить было бы трудновато. Но 
азиатская империя – почему бы и нет? Огромные по людским ресурсам и слабые в 
военном отношении страны Азии и огромные безлюдные территории советского 
Дальнего Востока прямо-таки просились под управление японского императора. Так, 
по крайней мере, мыслил японский премьер Танака.

Завоевание мира предполагалось начать с Маньчжурии и Монголии. «Для того, чтобы 
завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того, 
чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай, – говорилось в 
меморандуме. – Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные малые страны, 
Индия, а также страны Южных морей будут нас бояться и капитулируют перед нами. 
Мир тогда поймет, что Восточная Азия наша, и не осмелится оспаривать наши 
права». Итак, порядок достижения мирового господства мыслился таким: сначала 
Маньчжурия и Монголия, затем Китай, после него Индия и Индокитай, затем Малая 
Азия, Центральная Азия и, наконец, Европа. Это что касается движения из Китая 
на юг.

Но для Советского Союза, как нетрудно догадаться, был особенно интересен аспект 
меморандума и новой политики, посвященный движению из Китая на север. 
«Продвижение нашей страны в ближайшем будущем в район Северной Маньчжурии 
приведет к неминуемому конфликту с Красной Россией. В этом случае нам вновь 
придется сыграть ту же роль, какую мы играли в русско-японской войне… В 
программу нашего национального развития входит, по-видимому, необходимость 
вновь скрестить мечи с Россией…» Откровенно. Но пока что тайно.

7 июля 1927 года меморандум был написан, 25 июля его подписал император и он 
был отправлен в генеральный штаб как руководство к действию. Естественно, планы 
эти тщательно скрывались от будущих жертв и противников и, в первую очередь, от 
СССР. Но через семь месяцев после вручения меморандума императору советский 
полпред в Японии А. А. Трояновский попросил премьера Гиита Танака о встрече. 
Японец, словно предчувствуя не слишком приятный разговор, предложил провести 
неофициальную беседу, чтобы, как он выразился, «не вызвать ревность со стороны 
других государств и не создавать почву для излишних разговоров». Он прибыл в 
советское посольство в сопровождении одного лишь переводчика, важного гостя 
встретили накрытым столом, блинами с икрой. Все чин чином, как положено.

И, лишь отдав дань традиционной общей беседе, советский посол приступил к делу, 
ради которого, собственно, и просил о встрече. Да, не зря японский премьер 
предложил сугубо приватную беседу – Танака был умен…

– Кое-какие отдельные заявления, имевшие место здесь, в Токио, – говорил 
полпред, – кое-какие намеки… все это дает повод для недоразумений, создает 
почву для разного рода предположений и затрудняет благоприятное решение целого 
ряда конкретных вопросов тем, что заставляет думать о каких-то широких планах 
Японии в отношении нашего Дальнего Востока.

– Это не более как недоразумение, – ответил Танака. – Я торжественно заявляю, 
что никаких намерений и планов, никаких мыслей относительно нападения на СССР и 
территориальных захватов у нас нет и быть не может. Это, несомненно, какое-то 
недоразумение…

Поговорив еще некоторое время в таком же духе, дипломаты разъехались. 
Трояновский, естественно, не поверил японцу, а Танаке теперь предстояло крепко 
подумать, откуда произошла утечка информации. Он не знал, что к тому времени 
копия меморандума уже давно была доставлена в Кремль. Ее еще в 1927 году добыла 
резидентура ИНО ОГПУ в Харбине. Удостоверившись в подлинности документа, его 
решили опубликовать – естественно, не у нас. По одним данным, меморандум был 
впервые предан гласности в 1929 году в китайском журнале «Чайна критик», по 
другим, фотокопия и английский перевод документа были переданы для публикации в 
США. Скандал получился грандиознейший. Японская контрразведка так и не нашла 
ответа на вопрос: каким образом сверхсекретный документ попал в прессу? Решили, 
что это сработала американская разведка – роль нашей харбинской резидентуры 
вскрыть так и не смогли.

Однако обнародование планов японского правительства никоим образом не привело к 
их отмене. 18 сентября 1931 года на Южно-Маньчжурской железной дороге (ЮМЖД), 
принадлежа