овцев, вполне 
годились в разведке, при одном условии: что бы ни случилось, в чьи бы руки 
разведчик ни попадал, он не должен признаваться, что работает на СССР. Таково 
было в те годы непреложное правило советской разведки.

Итак, в Центре решили, что Зорге им подходит. Дальше, по официальной версии, 
последовала кропотливая подготовка разведчика к будущей работе. Но в реальности 
для этой подготовки просто не было физического времени. В октябре решается 
вопрос о работе Зорге в Разведупре, а в январе 1930 года он уже сходит с 
корабля в шанхайской гавани. При том, что за это время он должен был 
самостоятельно подготовиться к легализации в Китае – советская разведка ему в 
этом не помогала. Что еще раз подтверждает версию о том, что весь план 
принадлежал Зорге. Итак, что же он успел за эти два месяца?

Надо было обзавестись местом штатного корреспондента, что было совсем непросто. 
Помогла работа в институте социологии во Франкфурте. Еще в те времена он 
познакомился с главным редактором ежедневной газеты «Дойче гетрайде цайтунг». 
Вообще-то это была коммерческая газета, посвященная торговле сельхозпродукцией, 
но выбирать не приходилось. Редактор убедил издателя в необходимости иметь 
корреспондента на Дальнем Востоке и даже раздобыл для Рихарда рекомендации из 
ведомства внешних сношений.

Опять же в приснопамятном институте он познакомился с немецким синологом 
Августом Виттфогелем. Теперь, в ноябре 1929 года, Рихард возобновил это 
знакомство. Виттфогель, узнав о том, что Зорге собирается в Китай и ищет заказы 
на работу в этом регионе, свел его с известным синологом, профессором Рихардом 
Вильгельмом, директором Института Китая во Франкфурте. Через два дня Зорге 
подписал с германо-китайским обществом договор об исследованиях на тему 
«происхождение и развитие банковского права в Китае».

По некоторым причинам, о которых несколько позже, в Китае далеко не всегда 
выгодно было быть немцем. Рихард предпринял еще и поездку в США, где 
договорился о сотрудничестве с двумя американскими газетами и получил 
соответствующие документы. В этих документах был указан предполагаемый 
псевдоним: «Алекс Джонсон». В начале декабря все было готово к отъезду. Ну, и 
где же тут время на подготовку?

Нет, не было ни предложения Берзина, ни тренировок и инструктажей. Зорге 
засылали в Китай по его инициативе, под собственным именем, в качестве агента, 
каковым он и являлся на протяжении всей своей работы. Косвенным подтверждением 
того, что он не был кадровым сотрудником военной разведки, является тот факт, 
что всем сотрудникам этого ведомства присваивали воинские звания – но кто и 
когда предал гласности звание доктора Зорге? А прямым подтверждением являются 
его «Тюремные записки», где он прямо указывает, что штатным сотрудником 
Четвертого управления не был, а по служебным делам был связан с Информбюро ЦК 
ВКП(б), и там же находился на партийном учете. От ЦК его курировал некто 
Смолянский. Впрочем, это еще ничего не значит, и немало превосходных 
разведчиков, в том числе и резидентов, были в том же положении «внештатных 
сотрудников» Разведупра. Главное, что мучительный период сотрудничества с 
Коминтерном остался позади. Работа в разведке более соответствовала характеру 
этого человека – особенно в таком месте, как Китай…

Какого рода задание получил Зорге? Естественно, у него были свои идеи и свое 
представление о том, чем он должен заниматься в качестве разведчика. Он 
определяет свое предназначение как «широкомасштабную политическую 
информационную деятельность». Берзин все это, в принципе, одобрял, но реальные 
запросы Четвертого управления были значительно скромнее. Разведупр РККА 
занимался военной и технической разведкой, соответственно, ему была необходима 
военная и техническая информация – все-таки это не ОМС Коминтерна, делающий 
мировую революцию. По части технических «ноу-хау» – промышленным шпионажем 
тогда тоже занималось Четвертое управление – в Китае было ловить особенно 
нечего, но военная информация о китайской, а особенно о японской армии была 
нужна. Что же касается политических, экономических и прочих аспектов, которые 
интересовали доктора социологии Рихарда Зорге, то по этому поводу Берзин 
проконсультировался с людьми из ЦК и военного отдела Коминтерна. Конечно, 
широкомасштабная деятельность – дело хорошее. Но такими вещами, вообще говоря, 
занимаются дипломаты, в крайнем случае, легальная резидентура, а держать 
нелегала ради политического анализа – слишком дорогое удовольствие. Впрочем, 
спорить с Зорге по этому поводу было бессмысленно: ученый – он и есть ученый, 
пусть в этом качестве и занимается своей «широкомасштабной деятельностью», а 
разведчик из него может получиться хороший, это видно, хотя он и не без 
недостатков. А если искать работников без недостатков, то ведомство придется 
вообще закрывать.

Итак, после нескольких встреч с Берзиным и короткой – очень короткой! – 
подготовки Рихард Зорге вступил на новую стезю. Он сам писал, что Китай – это 
был его выбор, что Восток больше соответствовал его темпераменту, чем Европа. 
Старая, скучная, филистерская Европа, где надо все делать кропотливо, с 
оглядкой на начальство и полицию. То ли дело Китай – там есть где развернуться. 
Надо еще упомянуть, что именно к этому времени теоретики из Коминтерна основные 
надежды по части революции во