англичанин, но, в конце концов, я не могу утверждать этого определенно. И я 
протянул ему небольшой кожаный несессер, в котором хранились мои бритвенные 
принадлежности.
     – Возьмите!
     Он посмотрел мне прямо в глаза. Потом рассмеялся, и у него оказался очень 
приятный смех. Помню, я заметил, что у моего спутника прекрасные зубы.
     – Спасибо! Это очень мило с вашей стороны.
     Итак, между нами, быть может, врагами, установился некоторый контакт. Я 
подумал, что, наверное, поступаю неправильно, но ведь Германия не проиграет 
войну, если я одолжу комуто свою бритву.
     Сходя с поезда в Хайдарпаше, он просто сказал:
     – Счастливого пути!
     Очевидно, он не сказал бы мне этого, если бы знал, что у меня в портфеле.
     Приехав в Стамбул, я отправился прямо в аэропорт. «Юнкерс52» – самый 
надежный из всех самолетов – был готов к вылету. Меня, оказывается, ждали.
     Вскоре мы уже летели над Мраморным морем, необыкновенно голубым в это 
раннее солнечное утро. Стамбул лежал под нами во всей своей восхитительной– 
красоте. Обычно я не переставал восхищаться этим видом, но на этот раз скоро 
заснул – бессонная ночь давала себя знать.
     В Софии, когда наш самолет заправляли горючим, по аэродромной радиосети 
меня вызвали в справочное бюро. Там высокий молодой человек в серой военной 
шинели потребовал у меня паспорт.
     – Я получил указание от генерала войск СС  Кальтенбруннера сообщить вам, 
что специальный самолет доставит вас прямо в Берлин. Пожалуйста, дайте мне ваш 
билет. Я позабочусь о багаже.
     Меня удивило, почему вдруг возникла такая крайняя необходимость срочно 
видеть документы, доставленные Цицероном. Едва ли целесообразно высылать из 
Берлина специальный самолет, чтобы доставить меня туда на несколько часов 
раньше. Впрочем, это могло быть просто мерой предосторожности.
     Так или иначе, теперь я уже не был больше в спокойной, мирной обстановке 
Анкары, а снова очутился в атмосфере вермахта. Насколько она была неприятной и 
напряженной, показали несколько последующих дней.
     
ГЛАВА ПЯТАЯ
     
     Несколько часов спустя я вышел из самолета на берлинском аэродроме. Дул 
ледяной ветер, земля была покрыта тонким слоем снега. Как это непохоже на 
Анкару с eё ярким солнцем и голубым небом!
     Около аэропорта меня ждал автомобиль. Прежде чем я сел в него, мне сказали,
 что Кальтенбруннер желает видеть документы, полученные от Цицерона, до того, 
как я отдам их Риббентропу. Теперь мне стало ясно, почему за мной был выслан в 
Софию специальный самолет.
     Однако я всё eщё не мог понять, что скрывается за всем этим. Со временем я 
узнал, что так началась личная распря между Кальтенбруннером и Риббентропом. 
Она принимала все более ожесточенный характер. Я же оказался просто карликом, 
зажатым в тиски между дгумя борющимися гигантами.
     Через некоторое время я уже входил в величественное здание на 
Вильгельмштрассе, 101. Часовые, бесконечные коридоры, опять часовые на 
лестницах, затем приемная, в которой снуют секретари. Наконец, дверь отворилась,
 и из кабинета вышли двое мужчин, одетых в гестаповскую форму.
     – Вы принесли документы? – быстро спросил меня один из них.
     – Да.
     – Пожалуйста, пройдите сюда!
     Я вошел в очень большую комнату, посредине которой стоял огромный 
письменный стол. За ним сидел Кальтенбруннер. Лицо его покрывали многочисленные 
шрамы – следы дуэлей. Низкий, громкий голос начальника секретной службы вполне 
соответствовал его громадной, мощной фигуре.
     Не теряя времени, он сразу приступил к делу. Документы, выкраденные из 
английского посольства в Анкаре, были тотчас же разложены на его письменном 
столе. Кроме Кальтенбруннера и меня, в комнате находилось eщё четыре человека. 
Меня не познакомили с ними.
     – Эти документы, – сказал Кальтенбруннер, – могут иметь громадное значение,
 если они подлинные. Господа, находящиеся здесь, – эксперты, они определят, 
подлинные ли это документы. Что касается вас, – он повернулся ко мне, – то вы 
должны рассказать нам все, что знаете об операции «Цицерон». Мы составили целый 
список вопросов. Перед тем как отвечать, тщательно обдумайте каждый из них, а 
затем уже давайте как можно более полные ответы. Очень вероятно, что все это 
только хитрая ловушка. Поэтому каждая, даже самая мелкая деталь операции может 
оказаться решающей для проверки этого предположения.
     Один из экспертов включил магнитофон, стоявший на отдельном столике, – 
каждое слово, которое я произнесу во время беседы, будет записано. Затем четыре 
специалиста начали задавать вопросы. Приблизительно через час я попросил дать 
мне немного передохнуть. Потом они снова стали задавать вопросы, и так 
продолжалось eщё часа полтора.
     Тем временем фотопленки были отправлены в лабораторию, и вскоре результаты 
тщательно выполненного исследования принесли Кальтенбруннеру.
     Чтобы добиться наилучшей резкости, печатали снимки при помощи сильно 
задиафрагмированного объектива большой светосилы с расстояния около 130 
сантиметров. Для освещения были использованы портативные фотолампы с 
рефлекторами. Исследование пленок показало, что четыре из них американского, а