Только что ушли Розен и Ланг. Они влетели ко мне в кабинет около половины 
одиннадцатого ночи, грязные, усталые, но безмерно счастливые. Вот вкратце то, 
что я смог извлечь из их довольно сумбурного рассказа.
     По приезде в Ковно они прежде всего отыскали на окраине города 
полуразвалившийся дом, в котором уже давно никто не обитал. Затем они 
отправились к майору Бистрому и, особенно не вдаваясь в подробности, сказали, 
что им нужен на пару часиков квартальный надзиратель Шуленберх и еще двое 
полицейских. И вместе с этой троицей Розен и Ланг начали розыски шевалье де 
Местра и поручика Менцеля. Найти их оказалось чрезвычайно легко: они пили чай в 
жидовской корчме. Хозяин корчмы, некто Хацкель, был необыкновенно весел, быстр, 
услужлив и к тому же он бегло болтал пофранцузски.
     Оставив квартального надзирателя и двух полицейских на улице, Розен и Ланг 
вошли в корчму и присоединились к шевалье де Местру и купцу Менцелю.
     Выпив с ними не менее шести стаканов чая, Розен и Ланг заявили, что хотят 
угостить их вином. Те отвечали, что лучшее тут вино дают в трактире Олешкевича. 
Туда все сразу и отправились.
     Когда допились до полубесчувственного состояния, полковник Розен, едва, 
кстати, державшийся на ногах, слабо махнув рукой, поманил к себе квартального 
надзирателя и полицейских. Те мигом вбежали в трактир и поочередно вынесли де 
Местра, а потом Менцеля, уложив их аккуратно в карету.
     Пьяную парочку свезли в давно отобранный дом и оставили там накрепко 
связанными. Розен сказал полицейским, что пленников надо стеречь дней десять, а 
потом можно будет отпустить, но если в течение этих десяти дней будет сделана 
попытка к бегству, то их следует убить, но живыми не отпускать.
     Квартальному же надзирателю Шуленберху Розен и Ланг передали мой приказ 
встретить графа Нарбонна и сопроводить его до вплоть до самой Вильны и делать 
все для того, дабы в дороге он ни с кем не имел встреч и продолжительных 
разговоров наедине.
     Шуленберх остался в Ковно дожидаться посланца Бонапарта, а Розен вернулся 
ко мне за новыми приказаниями. Еще он представил отчет наблюдения за домом 
канцлера Румянцева, но там ничего интересного не было – особняк покидали только 
мсье Вуатен и его помощник, то есть наш сын аптекаря.
     Что ж, пока все складывается неплохо. Бонапартисты, отправленные на 
встречу графа де Нарбонна, нейтрализованы – это крайне важно.
     Надеюсь, что Шуленберх не подведет нас: никоим образом нельзя допустить, 
дабы этот то ли граф, то ли принц хоть чтото сумел выведать.
     А не послать ли в Ковно еще и Розена (естественно, с Лангом)? Так, для 
пущей надежности. Сейчас поразмышляю еще, но, скорее всего, отправлю утром 
полковников назад в Ковно, будет вернее. Неудача для нас теперь просто 
невозможна. Мы просто не в состоянии себе позволить, дабы Бонапарт теперь 
обхитрил нас: граф де Нарбонн должен вернуться к нему ни с чем.
     Еще несколько слов о событиях сегодняшнего вечера. Около семи часов 
принесли записку от сына аптекаря. Он сообщил о своей беседе с канцлером.
     Граф сказал ему, что верит в гений Бонапарта и что напрасно его 
(Бонапарта) считают нашим врагом. Заметив во взгляде мальчишки невольную улыбку,
 канцлер воскликнул со всею своею запальчивостью: «Да, да, император Франции 
сам написал мне об этом в последнем своем письме».
     Да, граф наивен. Он, видимо, полагает, что Бонапарт способен обмануть 
только своих друзей. Видимо, канцлер всетаки недостаточно знает императора 
Франции. А я никогда не забуду слова, сказанные както Бонапартом: «Тех, кто 
против меня, – я ненавижу, а тех, кто со мной, – я презираю».
     Я убежден, что Бонапарт просто хочет использовать нашего канцлера, чтобы 
вытянуть из него необходимые сведения, а потом безжалостно бросит его.
     Записку, присланную сыном аптекаря, я сегодня же передал государю, и он 
прямо при мне с большим интересом прочел ее, тут же отчеркнув карандашом 
несколько мест.
     Александр Павлович со смехом рассказал мне, что Балашов донес ему со 
ссылкой на свои источники, что Наполеон Бонапарт направляет в Вильну своего 
эмиссара. Он лукаво добавил, что министр полиции выдает это за величайшее свое 
открытие.
     Ужинал я у графа БарклаядеТолли. Было чинно, скучно (очень не хватало 
генералинтенданта Канкрина с его забавными выходками и оригинальным, 
неподражаемым остроумием), но сытно и вкусно.
     
     
Мая 4 дня. Двенадцатый час ночи

     Граф де Нарбонн уже в Ковно. С уведомлением об этом прислал срочную 
эстафету майор Бистром: «Сей час появился в городе Ковно французской службы 
адъютант Его Императорского Величества Императора Французского генерал граф 
Нарбонн, который послан с письмом к Его Императорскому Величеству Императору 
Российскому и будучи уже пропущен чрез границу в пределы Российские. В таковом 
случае, видя я при нем несколько офицеров, сделал ему в Ковно в даче лошадей 
надлежащее вспомоществование, а дабы таковое и в пути было чинимо, долгом почел 
препоручить прибывшему сюда посланному от Вашего Высокопревосходительства 
Виленскому квартальному офицеру Шулемберху проводить до Вильно и по тракту 
делать все возможное вспомоществование и вежливости, причем иметь за ним 
скрытый надзор».
     Прислал донесение и полковник Розен. Там было довольно много сведений,