о отдела 
доставили вместе с другими документами, содержалась "глубокая признательность 
за долгую и безупречную службу". Ложка дегтя в этом полном сладкого меда письме 
на официальном бланке директора Лэнгли была припрятана в самом конце: "К 
сожалению, не удалось избежать и неудач, когда вы руководили одним из важнейших 
отделов". И неожиданное заключение: "Мы понимаем, что в связи с ухудшением 
состояния здоровья и возрастом вам трудно продолжать работу с прежней энергией".
 
      "Ну, что же, этого следовало ожидать, - подумал Вулрич, в 
действительности надеявшийся еще на что-то иное, - вполне в духе времени, 
требующем внимания и обходительности. Ухудшение здоровья и совершенно ясное 
указание на годы. Хорошо еще, что нет обвинений в некомпетентности". 
      Ветеран американской разведки, руководитель одного из важнейших 
подразделений Оперативного Директората, всегда находившегося на острие борьбы с 
главным противником, должен уходить! "Пора, наконец, отдохнуть, подумал Вулрич, 
- заняться самим собой, внучками". Джеймс "Волк" Вулрич старался не 
задумываться над прошлым. Ну, а что же будущее? 
      Он не станет подобно иным своим коллегам заниматься сочинительством. 
Литературный труд не для него. Вулрич был крайне раздосадован появлением на 
книжном рынке постыдных творений о Центральном разведывательном управлении. 
Пронырливые писаки! Они только и мечтают о том, чтобы заработать на сенсациях! 
Не помогают и те запретительные меры, которые вводятся руководством 
Центрального разведывательного управления для защиты своих секретов. Невеселые 
мысли одолевали бывшего начальника Советского отдела. 
      Джеймс Вулрич вспомнил недавние метаморфозы. Не столь уж давно 
американским журналистам и литераторам, всем тем, кто затрагивал проблемы 
деятельности спецслужб, не рекомендовалось писать о зарубежных резидентурах 
Центрального разведывательного управления. "Не рекомендовалось" - сказано мягко.
 Эта тема была запретной. Могли пострадать кадровые разведчики и особенно 
агенты, действующие в глубоком подполье. И запрету подчинялись. Абсолютным табу 
для средств массовой информации оставалась московская резидентура ЦРУ. 
      Соблазнительная тема, полная богатейших сенсаций! Но, увы, нельзя писать 
о победах - неизбежно будут раскрыты каналы разведывательного проникновения, 
источники получения информации, будет нанесен непоправимый урон самоотверженным 
агентам разведки, окажутся расшифрованными сотрудники ЦРУ, использующие 
дипломатические и иные прикрытия. 
      С другой стороны, - у Вулрича не было никаких сомнений, - нельзя касаться 
поражений, нанесенных "главным противником". По тем же причинам. А главное - 
непатриотично. Да и не следует настраивать против Лэнгли доверчивую 
общественность. 
      "Ныне положение существенно изменилось. Новые руководители Центрального 
разведывательного управления, - горько размышлял Вулрич, объявили себя 
поборниками гласности, забывая о том, что разведка сильна конспирацией. О ней 
заботились яркие умы американской разведки - Аллен Даллес, Дик Хелмс, Уильям 
Кейси. Они внедряли правила конспирации в сознание своих подчиненных, особенно 
в сознание и понимание правительственных чиновников и Конгресса, равнодушных к 
секретам разведки. И не было такого разгула публикаций о ЦРУ, раскрывающих 
методы его работы и - даже страшно подумать! - ее верных агентов". 
      Среди его бывших коллег нашлись любители поговорить о ЦРУ, предаться 
воспоминаниям. Он, Джеймс Вулрич, не напишет мемуаров. Хотя и мог бы! Книга 
бывшего руководителя Советского отдела Оперативного Директората ЦРУ, написанная 
со знанием дела, наверняка стала бы бестселлером. Конечно, он написал бы о 
"волках" из разведки - ведь он сам был из их породы. Да и о "кротах" 
американской разведки, проникших в важные объекты Советского Союза, он мог бы 
сообщить немало любопытного. Советский отдел мог похвалиться успехами. 
      Тщеславно подумал: и гонорар за такой бестселлер был бы баснословным! Да 
и в КГБ многое дали бы за то, чтобы появились мемуары начальника Советского 
отдела. 
      Джеймс "Волк" Вулрич не напишет книги о своем отделе, о московской 
резидентуре Центрального разведывательного управления, о подразделениях Лэнгли 
в странах советского блока - в Праге, Берлине, Варшаве, Софии, Бухаресте. В 
странах, граничащих с Советским Союзом, - в Хельсинки, Осло, Анкаре и Стамбуле, 
Тегеране и Кабуле. В "нейтральном" Стокгольме. Там, где в резидентурах ЦРУ 
действуют "русские группы", поставляющие "товар" в Советский отдел. 
      В чем же причина? - Он и сам еще не до конца осознал, что пришлось бы 
писать не только и, может быть, не столько об успехах и победах, сколько о 
неудачах и поражениях подразделений разведки. И в первую очередь о провалах 
московской резидентуры. Ему пришлось бы рассказывать любопытным читателям о 
крупных провалах агентов американской разведки в Советском Союзе, о 
разоблачении органами КГБ в последние годы уходящего десятилетия агентов 
Центрального разведывательного управления Калинина, Московцева, Толкачева, 
Полещука, Полякова, Поташева* и других. О захвате советской контрразведкой с 
поличным разведчиков ЦРУ, действовавших под "крышей" американских 
дипломатических представительств в СССР, - Питера Богатыря, Луиса Томаса, 
Ричарда Осборна, Пола Стомбауха, Лона Аугустенборга, Майкла Селлерса, Эрика 
Сайтса**. О раскрытии Комитетом государственной безопасности Советского Союза 
специальных оперативно-технических мероприятий ЦРУ в Москве, у берегов Камчатки,
 на железнодорожной магистрали Находка - Ленинград. Обо всем том, что заставило 
американского писателя-публициста Дэвида Уайза, автора многих книг о 
Центральном разведывательном управлении, горько пр