тельной службе. Нельзя жалеть средств и времени на их приобретение. 
      Вот тогда-то и были усилены "русские группы" в зарубежных резидентурах 
ЦРУ, нацеленные на вербовку "кротов" в советских представительствах за границей.
 Вот тогда-то и заработала в полную мощь программа ЦРУ-ФБР "Кортшип" в 
Вашингтоне, Нью-Йорке и Сан-Франциско*. 
      Первая эйфория успехов делала свое дело. Презирая противника, Джеймс 
Вулрич (и не он один!) считал, что это правильный путь в сфере противоборства с 
русскими. Американские "кроты" в советских спецслужбах важная гарантия для 
Центрального разведывательного управления, эффективное лекарство от всяческих 
бед, надежное средство от неожиданностей. 
      Последние провалы в Москве, расцененные многими в Лэнгли как следствие 
тайной работы русского "крота", привели к новому всплеску "теорий" Энгльтона, 
но уже в несколько другом варианте. Версия о советском "кроте" устраивала 
многих в ЦРУ. Она была удобным оправданием собственных ошибок и оплошностей, а 
главное - помогала принизить силу противника, всю совокупную способность 
оппонента к эффективной обороне, которую в Лэнгли никак не хотели признавать. 
Поэтому-то и списывали поражения на проникшего в американские спецслужбы 
"крота", а может быть, целое семейство "кротов", мостивших успехи русских в 
борьбе с благородным соперником! 
      Кошмар "русских кротов" висел в кабинетах Лэнгли липким туманом, внося 
нервозность и суматоху в размеренную жизнь ведомства и ломая судьбы многих 
американских разведчиков, становившихся жертвами подозрений. Создавались 
специальные комиссии, шли бесконечные расследования, появлялись на свет пухлые 
доклады с грифом "совершенно секретно". 
      В Лэнгли, выставляя напоказ свои аналитические таланты, искали "истину". 
Ту истину, которая должна была сделать ее носителей свободными и сильными. Если 
верить призыву Нагорной проповеди, запечатленному в вестибюле здания 
штаб-квартиры ЦРУ. 
      Пока удар не обрушился на самые верхи Центрального разведывательного 
управления. 
      Могущественный сенатский комитет Конгресса по разведке, задетый 
невниманием к себе руководства Лэнгли и посчитав оскорбительным для Америки 
крушение мифа о "жене Цезаря", потерявшей репутацию благопристойной матроны, 
решил не жалеть начальственных голов ЦРУ. Сенаторы на Капитолийском холме 
потребовали крови. Одни хищники были очень недовольны другими. 
      Версия о "кроте" КГБ, погубившего "Пилигрима" и выдавшего русским другие 
разведывательные операции американцев против Советского Союза, вконец измучила 
Джеймса Вулрича. 
      Война не бывает без жертв. Тайная война - не исключение. "Звездочки" в 
мемориальном зале Лэнгли - это символ ненасытного Молоха*. О жертвах, 
приносимых на алтарь тайных баталий, вынуждены помнить все те, кто проходит 
мимо. Это по ним звонит колокол. Он звонит и по Джеймсу "Волку" Вулричу. 
      ...Джеймс Вулрич медленно бредет к автомобильной стоянке. Он сгорбился, 
плечи опустились. Где же его былая выдержка, где железная воля, где 
прозорливость, не раз выручавшая в прошлом? 
      "Волк" Вулрич не привык выставлять наружу свои чувства. Вот и сейчас, 
похоже, ему придется переживать неудачи в одиночестве. Другие не выручат, не 
вернут ему уверенности. Не выручит тяжело больной Уильям Кейси, дни директора 
ЦРУ сочтены, он умирает от мучительного недуга. 
      Да и всегда ли будет надежно действовать алгоритм, которому Вулрич 
поклонялся, следуя заветам своих кумиров Аллена Даллеса и Уильяма Кейси? О 
Карфагене, который должен быть разрушен. О главном противнике, которого следует 
сокрушить до основания. Ну, допустим, удастся это сделать, и крепость, которую 
сейчас осаждают Соединенные Штаты, падет. Наверняка появятся новые, невиданные 
опасности и угрозы. Тысячи ядовитых змей в джунглях, как образно скажет один из 
ветеранов ЦРУ, когда восьмидесятые годы, наконец, завершатся и многие 
почувствуют конец "холодной войны". 
      Шаркая негнущимися ногами, Джеймс Вулрич шел к автомашине. Он думал о 
потерянных агентах, о своих несбывшихся планах и расчетах, о неудачной надежде 
на то, что его "крот" обоснуется в русской разведке. О противнике, который на 
этот раз оказался хитрее и удачливее, чем он сам. О розах и шипах, вечных 
спутниках разведки, которой он отдал свою жизнь, всю свою карьеру. Об аромате 
триумфа, который жадно вдыхал в Вашингтоне, и о тяжелой горечи провалов, 
которые пришлось испытать. 
      Вулрич видел плотоядный оскал волков и лис, на которых он так любил 
охотиться. Ему показалось, что волки и лисы смеются. И те, что чучелами и на 
фотографиях висят в его кабинете, и те, что устроились в его вашингтонской 
квартире, и те, которых он не сумел сделать своими трофеями. 
      Наверное, он больше не выдерживает. Да и возраст уже не тот, когда можно 
спокойно и безучастно переносить беды. Надо уметь вовремя уходить. 
      Видение смеющихся волков сопровождало Джеймса Вулрича долго, не отпускало 
его и тогда, когда он двинулся на своей автомашине к дому. Кто знает: может 
быть, оно теперь никогда не исчезнет из его жизни? 
      Несостоявшиеся мемуары 
      Прошло несколько месяцев. Ушли в прошлое события, радостные и неприятные 
для начальника Советского отдела, наступили новые - полные надежд и очередных 
разочарований. Пришло время, когда Джеймса Вулрича вежливо и деликатно 
проводили в отставку. В письме заменившего умершего Кейси нового директора 
Центрального разведывательного управления, которое начальнику Советско