рьезной уликой, 
обратившей на себя внимание. Однако грубая небрежность Советского отдела 
Оперативного Директората ЦРУ усугубилась тем, что именно под старым названием 
улица, ведущая к "Павлину", была обозначена и в изданном в Соединенных Штатах в 
восьмидесятые годы справочнике, которым пользовались в Лэнгли и в московской 
резидентуре ЦРУ. "Пилигрим", очевидно, не взглянув на современную карту города, 
автоматически переписал подсказанное ему разведчиками ЦРУ старое название улицы.
 Небрежность ЦРУ обошлась ему дорого: она явилась дополнительной уликой его 
связи с американской разведкой. Плахов, когда записка из кармана его рубашки со 
схемой пути к "Павлину" попала к Климову, так и не смог объяснить, откуда же 
взялось название улицы, которого нет на современных картах Москвы. 
      Был ли Питер Николс, заместитель начальника Советского отдела и бывший 
резидент ЦРУ в Бангкоке, вербовавший Плахова в Таиланде, главным ответственным 
лицом за эту небрежность ЦРУ - трудно судить. Зачем ему самому знать топонимику 
русских городов? Для этого есть эксперты, существует, наконец, московская 
резидентура, которой положено следить за подобными деталями. С них и спрос. 
      Неприятный осадок от неудачного исхода дела "Пилигрима" исчезнет, и Питер 
Николс постарается забыть об агенте. Тем более что заместителю начальника 
Советского отдела совсем скоро предстоит окунуться в новые разведывательные 
операции, в новую работу, которую задумает его шеф, одержимый, как и он сам, 
целью внедрить американского "крота" в Ясенево. Стоит ли мучить себя такой 
"мелочью", как провалившийся агент? Тем более что он вряд ли узнает о 
случившейся небрежности с названием улицы, которая так осложнит положение 
"Пилигрима", когда контрразведка задержит его с "булыжником". 
      Правда, зачем сейчас-то вспоминать об этом, волноваться из-за таких вещей,
 как небольшой огрех в схеме района тайника? "Пилигрим" все равно явился к 
"Павлину" и взял оставленный для него "камень", в котором были гораздо более 
весомые свидетельства его связи с иностранной разведкой! Последующие его 
злоключения - это уже личное дело агента. 
      Да что там нашпигованный денежными купюрами "булыжник" с какой-то 
непонятной бумагой о сигнале! Плахова "выдали" те самые растворимые в воде 
миниатюрные листки, которые были так ловко спрятаны в футляре для очков. Они, 
эти листки, не оставили никаких сомнений насчет намерений их нынешнего 
владельца. Тем более что они привели контрразведчиков на квартиру Плахова, к 
его тайнику в вентиляционном люке на кухне, окончательно похоронившему все 
надежды агента ЦРУ на чудесное избавление. 
      Несчастные жена и дочь с неподдельным изумлением, постепенно уступавшим 
место ужасу, смотрели на действия незнакомых людей, пришедших к ним на квартиру 
с ордером на обыск. Наблюдали, как за решеткой в вентиляционном люке на кухне 
сотрудники контрразведки, которых почему-то сопровождали знакомые им служащие 
домоуправления, обнаружили сумку со шпионским снаряжением. И оно принадлежало 
их мужу и отцу, дававшему в Лефортово показания следователям органов 
госбезопасности. 
      Вот там, в этой сумке, в отдельной полиэтиленовой упаковке, 
контрразведчики и нашли то, чего так опасался начальник американского отдела 
контрразведки, давая команду тщательно обыскать того, кто придет за "камнем". 
Ту самую ампулу с "чудодейственным лекарством", которую изготовили в 
Форт-Деррике*. Ту самую, которую Питер Николс любезно предложил "Пилигриму" в 
Бангкоке - "на всякий случай". Ту ампулу, которую специалисты сверхсекретной 
лаборатории в Форт-Деррике искусно заделали в камуфляж, - авторучку, взятую 
Плаховым - тоже "на всякий случай" - в Москву. Ту, которую вот теперь 
обнаружили при обыске в его квартире, в тайнике в вентиляционной трубе. Ту 
самую ампулу с быстродействующим ядом, которую вручают агентам Центрального 
разведывательного управления "исключительно по их просьбе!" - если они вдруг 
преисполнятся желания применить "лекарство" по назначению. 
      Да, предосторожность Сергея Александровича Краснова была совсем не лишней.
 Кто знает, как повел бы себя загнанный в ловушку человек, если бы 
обстоятельства складывались иначе? 
      Глава десятая 
      В погоне 
      за разгадкой тайны 
      Столичное управление ФБР 
      Уехав домой пораньше, часа два спустя после того, как позвонил Джону 
Каллохену из столичного управления ФБР, Джеймс Вулрич весь оставшийся день 
пробыл в своей квартире в Вашингтоне. К счастью, мучительная головная боль 
стараниями Кристины совершенно исчезла. Осталась какая-то неприятная 
скованность во всем теле, но и она постепенно проходила, побежденная его 
крепкой и здоровой натурой, привыкшей к самым неожиданным всплескам судьбы. Он 
еще немного отдохнет и войдет в норму. Назавтра он полностью избавится от 
плохого самочувствия и очень скверного настроения. Работа, служебные заботы - 
лучший врач. 
      Джеймс Вулрич - вдовец, и не намерен вновь обзаводиться узами Гименея. В 
этом он отличается от многих других сотрудников Лэнгли, разменивающих браки 
один за другим. Впрочем, это не считается зазорным в среде разведчиков ЦРУ. У 
них свои представления о семье и о любви. Главное избегать публичных скандалов 
в семейной жизни, не давать раздорам и склокам подрывать чинную репутацию. 
Внесемейные связи с женщинами не будут осуждаться, если они не выходят за рамки 
приличий. 
      Вулрич - однолюб и верен своему единственному в жизни выбору спутницы. 
Его жена, как и он сам, была служащей Центрального разведывательного управления.
 Он познакомился с ней во время одной из своих заграничных командировок