тех сведений, которые будем от вас получать, - говорил Питер Николс "Пилигриму".
 - Впрочем, я уверен, вы и сами в этом заинтересованы". Николс знал великую 
притягательную силу того, что в Лэнгли называли "материальным фактором". Как и 
во многих иных спецслужбах. 
      Американский разведчик хорошо знал и кое-что другое: нельзя допустить, 
чтобы агент попал в руки вражеской контрразведки, последствия этого могут быть 
крайне неприятны для разведслужбы. Выработавший свой "ресурс" агент обуза для 
ЦРУ, но от того, кто потерял свою ценность, можно откупиться. Однако еще хуже, 
если он будет разоблачен и арестован. Очень жаль, что "Пилигриму" не хватило 
сил и смелости совершить действительно мужской поступок. Захваченный 
противником агент - это реальная опасность. 
      Вот такие разные мысли приходили в голову заместителя начальника 
Советского отдела, когда завершался очередной рабочий день в Лэнгли. 
      Что укрывается 
      от острого взора Лэнгли 
      На этом повороте драматических событий, разыгравшихся в Москве и 
Вашингтоне, автор вынужден ненадолго прервать повествование и вмешаться. Нужно 
поведать читателям о том, что известно в Москве и о чем, возможно, предпочитают 
не знать в Вашингтоне, пытаясь в лабиринте версий добраться до отгадки тайны 
провала "Пилигрима". И, может быть, чего не удалось сделать организаторам и 
исполнителям блистательного плана операции с участием ценного агента, которого 
предназначали на роль "крота" в Ясеневе. 
      Как знать: сколько бы еще драгоценного для ЦРУ времени "Пилигриму" 
удалось продержаться "на плаву", если бы не трагическая оплошность разведчика 
"глубокого прикрытия" резидентуры, так неосторожно обронившего в автомашине 
злополучный "Минокс"! И не удосужившегося доложить об этом резиденту! 
      В самом деле, почему от рук русских не "пострадал" Арнольд Бронсон, 
непосредственный участник операций московской резидентуры с постановкой 
сигналов и закладкой тайника для "Пилигрима"? Почему его не объявили в Москве 
"персоной нон грата"? Ведь у Комитета государственной безопасности были для 
этого причины, и причины нешуточные. В Лэнгли об этом просто не подумали, 
самоуверенно списав все на другие обстоятельства. Например, на зловещего 
"крота" КГБ в Вашингтоне. 
      В Лэнгли решили оставить Арнольда Бронсона в московской резидентуре и 
даже рискнули поручать ему немаловажные дела. Хотя, если следовать той же 
логике о советском "кроте" в Лэнгли, не дававшему покоя множеству солдат тайной 
войны с русскими, этот "крот", наряду с "Пилигримом", должен был выдать и 
самого разведчика резидентуры. Ведь Броксона можно было убрать из Москвы, 
отвести от возможных ударов советской контрразведки, от подозрений в действиях, 
за которые не милуют ни дипломатов, ни тем более разведчиков. Пристроить в 
конце концов в одной из многочисленных резидентур ЦРУ, разбросанных по всему 
свету. Ведь у американской разведки немало забот и ответственных дел, в которых 
пригодится опыт разведчиков, побывавших в Советском Союзе. Пусть ему даже 
немного не повезло. За битого двух небитых дают! 
      Поистине неисповедимы пути господни! Неужели всех тех, кого всевышний 
решает наказать, он сначала лишает разума? Зачем же тогда славословить насчет 
своей богобоязненности? Зачем везде и всюду подчеркивать: "Мы верим в Бога"? 
Даже чеканить эту сакраментальную надпись на монетах, которые проходят столько 
грязных и ненадежных рук! 
      Потом беднягу Арнольда Бронсона, уцелевшего в вихре бурь восьмидесятых, 
отправят подальше из Москвы, дадут развернуться его тщеславию и кипучей энергии.
 Арнольд Бронсон не пропадет. Хотя так никогда и не узнает, какую роль ему было 
уготовано судьбой сыграть в деле "Пилигрима". И во всех последующих событиях. 
      Ну, а пока он остается в Москве, и это - часть стратегии Лэнгли, которому 
нельзя признаваться в неудачах. Не пойманный - не вор. 
      Но, как ни странно, советскую контрразведку такое положение дел вполне 
устраивало. Не нужно тратить усилий, чтобы распознать, кого пришлют на замену 
разведчику "глубокого прикрытия". Были и другие причины, но автор о них 
промолчит. Настанет время, и о них станет известно. Такой момент еще не 
наступил. В данном случае - чем позже это случится, тем лучше. 
      Так или иначе, Центральному разведывательному управлению дорого стоила 
эта ошибка Арнольда Бронсона. "Глубокое прикрытие" не спасло ЦРУ и московскую 
резидентуру. 
      Впрочем, был еще один нелепый и грубый промах ЦРУ, о котором, возможно, 
не знали Джеймс Вулрич и те, кто готовил операцию. С "Пилигримом" в Москве. Не 
ведал об этом и московский резидент Эрик Хонтауэр, когда направлял Арнольда 
Бронсона к "Павлину". 
      Начать следует издалека. Представьте себе, что на вашей карте города 
Москвы, которой вы регулярно пользуетесь, вместо "проспект Мира" красовалось бы 
"Тверская-Ямская", как называли эту широкую московскую улицу в стародавние 
времена. Так вот, в инструкции ЦРУ для "Пилигрима", которая была передана 
агенту в радиограмме из Франкфурта-на-Майне, одна из улиц, по которой 
"Пилигрим" должен был идти к тайнику, была названа не ее современным именем, а 
тем, под которым она значилась на старых российских картах. Из "плана связи" 
ЦРУ это неверное название перекочевало в записку, которую "Пилигрим" составил 
для себя, когда готовился к выходу к "Павлину". Листок с ошибочным названием 
улицы и был обнаружен контрразведчиками в кармане рубашки "Пилигрима", когда 
его задержали с "камнем" у опоры ЛЭП. Нужную для себя опору электропередачи 
агент на своей схеме пометил крестиком. Это, конечно, было с