но и расчетливо. Как я мог так попасться! Так опростоволоситься! 
Я, считающий себя опытным профессионалом!" 
      Но у вице-консула нет никаких доказательств. Впрочем, если бы они и были! 
Разве можно выбраться из глубокого омута, в котором он захлебывается и тонет. 
Плахов отчетливо представляет себе тот бурный водоворот, который его медленно 
затягивает. Попал в подстроенную западню по собственной вине и собственной 
глупости. "В любом случае, - прикидывал свои шансы Плахов, выход один: пока 
придется соглашаться с предложенной ЦРУ помощью и делать вид, что действует 
"Триада". А там посмотрим. 
      Советский дипломат был слишком самоуверен и переоценивал свои способности,
 надеясь переиграть Центральное разведывательное управление. Скоро он поймет, 
что это ему вряд ли удастся. Весовые категории окажутся очень уж разными. 
      Ну, а пока, соблюдая меры предосторожности, рекомендованные ему Питером 
Николсом, он добрался до гостиницы "Ориенталь" и нашел нужный номер, где его 
уже ждали двое. Один из них - Питер Николс, лица второго, сидящего в углу 
комнаты в кресле у торшера, не было видно. Помещение освещено слабо - это 
только свет напольной лампы. 
      Николс шагнул навстречу гостю. 
      - Лео, разрешите представить моего друга из Вашингтона. Он много сделал 
для успеха вашего дела. 
      Второй американец поднимается с кресла. Широко улыбаясь, он подходит к 
Николсу и Плахову. 
      - Здравствуйте, меня зовут Джеймс Вулрич. Я рад с вами познакомиться. Я, 
как вы понимаете, из того же ведомства, что и Питер, и в курсе вашей истории. 
      Русский гость явно не ожидал присутствия на встрече второго американца. 
Он попытался припомнить, приходилось ли когда-нибудь слышать в Центре названную 
фамилию. Но так и не найдя ответа, Плахов осторожно присел за небольшой столик 
у торшера. Он бросает взгляд на Джеймса Вулрича и тут внезапно вспоминает: 
начальник Советского отдела Оперативного управления ЦРУ, его фотографию он 
как-то видел в Ясеневе, в альбоме фотографий руководителей американской 
разведки. 
      Николс принялся хлопотать у небольшого столика у торшера. На столике 
прохладительные напитки, тарелки с треугольными сэндвичами с сыром и ветчиной, 
орешки, экзотические таиландские фрукты в вазе. Американец достал из 
холодильника еще несколько бутылок и поставил их на столик. Но к трапезе никто 
не приступает. Тягостное молчание нарушает Джеймс Вулрич. 
      - Не скрою, господин Плахов, ваше дело оказалось очень нелегким и 
потребовало больших усилий не только от нас, но и в целом от Вашингтона. Однако 
все хорошо, что хорошо кончается. Не так ли? А вот и результат наших трудов - 
Вулрич достает из атташе-кейса пачку фотографий и несколько кассет с пленкой. 
      - Они прислали вам не все - вот фотоснимки, которые уже были приготовлены 
для отправки в Москву и в адрес вашего посла. Ну, а главное оригинал. Вот эти 
злополучные пленки. 
      Начальника Советского отдела не напрасно называют "Волком". Хищник 
никогда не упустит жертву, которую преследует. В борьбе с коммунистами все 
средства хороши. 
      Плахов смотрел на фотографии и кассеты, как кролик на удава. Он прекрасно 
понимал, что тот, кто изготовил эту "продукцию", оставил у себя другие снимки, 
которые будут использованы для шантажа. Он, кажется, впервые был не прочь, 
чтобы они оказались у тех, с кем можно договориться. Но своих тайных мыслей, 
своего желания Лев Плахов американцам не раскрыл. 
      - Вы уверены, что они отдали все? 
      - Конечно нет. - Джеймс Вулрич угадывает причину беспокойства русского. - 
Но я уверен, что пока мы с вами будем дружить, никто не решится дать ход 
компрометирующим вас материалам. 
      "Вот и ответ на мои подозрения!" - думает Плахов. Вслух он произносит с 
большим напряжением слова, которые, наверное, уже давно ждут от него 
американцы: 
      - Ну, что же, этого следовало ожидать. Надо, как говорится, платить за 
разбитые горшки. Мне, как доктору Фаусту, очевидно, придется продать свою душу 
дьяволу. 
      "Как нелепо идти в услужение к тем, с кем только недавно сражался в 
тайных схватках и кого хотел победить, - русский вице-консул был мрачен и не 
смотрел на своих собеседников, - это унижение, плата за самоуверенность, за 
недостаток воли". Запоздало корит себя Плахов, понимая, что ему уже не 
вырваться из ловушки, в которую загнал себя сам. 
      - Ну, зачем же так мрачно? Впрочем, это уже деловой разговор, - в голосе 
Джеймса Вулрича зазвучали металлические нотки, - мы вложили в вас солидный 
капитал. Нам действительно пришлось потратить немало средств. Но денег вы нам 
не должны. Мы обратимся к вам за услугами иного рода, надеюсь, вы понимаете, 
что я имею в виду. Нам гораздо важнее ваша дружба и сотрудничество. Мистер 
Николс обо всем этом с вами договорится. Нет, нам не понадобятся какие-то 
формальные расписки, мы полагаемся на ваше слово. Вы ведь настоящий джентльмен, 
мистер Плахов. Не так ли? 
      Плахов молчит, он почти не слышит, что ему говорит Вулрич. 
      Тот заметил это и повторил свой вопрос: 
      - Когда заканчивается срок Вашей командировки? Когда Вы намерены быть в 
Москве? 
      Только теперь Плахов уловил существо обращенного к нему вопроса. 
      - Долго здесь в таком климате нас не держат. Так что командировка 
завершится через 7-8 месяцев. Я вернусь пароходом, а жена отправится самолетом 
- она не переносит морской качки. 
      - Мы встретимся с Вами здесь же ровно через неделю. Условились? произнес 
Николс, вступая в разговор. - Вам следует принять еще большие меры 
предосторожности. А пока посмотрите вот эти списки - персонал вашего посольства 
в Бангк