увидеть сложившуюся там обстановку. Центр также настаивал на более 
обстоятельной информации. Японские власти не допускали в Маньчжурию иностранных 
корреспондентов. Но для доктора Зорге, известного в генеральном штабе своими 
прояпонскими взглядами, было сделано исключение. Вскоре после февральского 
путча Рихард поехал в Маньчжурию.
     Доктор Зорге не знал тогда содержания беседы полковника Итагаки с 
министром иностранных дел Арита.
     А начальник штаба Квантунской армии излагал свою точку зрения так:
     "Внешняя Монголия для нас запрещенная страна. После революции Советскому 
правительству удалось привлечь ее на свою сторону. Если взглянуть на карту 
Восточной Азии, сразу станет ясно, какое стратегическое значение имеет для нас 
Внешняя Монголия, прикрывающая Сибирскую железную дорогу.
     Если Внешняя Монголия будет присоединена к Японии и Маньчжурии, то 
безопасности Советского Союза будет нанесен сильный удар. Поэтому Квантунская 
армия планирует распространение влияния Японии на Внешнюю Монголию всеми 
средствами, находящимися в ее распоряжении”.
     Японская армия все активнее вмешивалась в дела правительственного кабинета,
 и начальник штаба Квантунской армии давал министру иностранных дел весьма 
категоричные советы.
     Зорге не смог встретиться в Мукдене с полковником Итагаки, тот был в 
отъезде, но германского корреспондента охотно принял командующий генерал Уэда, 
который сменил на этом посту генерала Хондзио. Хондзио стал императорским 
адъютантом и его советником по военным делам.
     Перед Зорге в кресле за письменным столом сидел пожилой генерал в зеленом 
кителе с поперечными нашивками - погонами на плечах, почти лысый, с длинными 
седыми усами, с усталыми задумчивыми глазами. За такой безобидной внешностью 
таилась хитрость, расчетливость, умение направить собеседника по ложному следу. 
Так же как Хондзио, Уэда принимал участие в интервенции на советском Дальнем 
Востоке, и ему совсем не случайно поручили командование Квантунской армией.
     Генерал повторял прописные истины, говорил об императорском пути для 
Маньчжурии, которая должна стать страной мира и счастья, жаловался на китайцев, 
но ни словом не обмолвился о Монголии, тем более о Советской России. Это тоже 
кое о чем говорило разведчику.
     Нужную информацию Зорге получил из других источников. Прежде всего он 
узнал, что Доихара уехал в Чахар, на границу с Монгольской Народной Республикой.
 Этот опытный диверсант, как перископ подводной лодки, показывающий ее 
направление, указывал и направление японской агрессии. Его поездку Рихард 
сопоставил с маленькой газетной информацией из “Нью-Йорк трибюн”, в которой 
говорилось:
     "Принц Тэ-юань, правитель Внутренней Монголии, заявил в Пекине, что Япония 
возобновила попытки расширить границы Маньчжоу-Го за счет Внешней Монголии. В 
Панчане они строят аэродром для разведывательной службы Квантунской армии”.
     И вот теперь Доихара находился как раз в Панчане, недалеко от границ 
народной Монголии. Оказалось, что японцам удалось склонить на свою сторону 
принца Тэ-юаня. Теперь Тэ-юань становился одной из главных фигур в японской 
игре на монгольской границе. С участием Доихара монгольский принц провел тайное 
совещание, на котором решили создать новое монархическое государство с 
включением в него Внешней Монголии.
     Позже все эти данные подтвердились японскими архивными документами. Тот 
самый генерал Уэда, который в разговоре с Зорге тщательно уклонялся от 
монгольской темы, писал тогда в Токио, в министерство иностранных дел:
     "Как сообщается в весьма секретных, неофициальных донесениях, в нашей 
политике во Внутренней Монголии достигнут значительный прогресс. Принц Тэ-юань 
вместе с начальником японской разведывательной службы провел конференцию по 
созданию нового государства. Принято решение о слиянии Внутренней и Внешней 
Монголии и установлении монархии”.
     В то же самое время стало известно также и о сверхсекретном плане Оцу - 
плане нанесения удара в направлении Хабаровска силами Квантунской армии. Для 
этой цели генеральный штаб предполагал перебросить в Маньчжурию около двадцати 
пехотных дивизий.
     Через месяц Зорге вернулся из Маньчжурии. Добытые сведения убедительно 
подтверждали, что следующий акт японской агрессии может быть направлен против 
Монгольской Народной Республики. Центр получил соответствующую информацию.
     В Токио готовились к решающим действиям. Но вдруг сообщение из Москвы 
спутало все карты японской военщины - Советский Союз подписал в Улан-Баторе 
договор с Монгольской Народной Республикой о взаимной помощи. Отныне 
неприкосновенность монгольских границ гарантировалась мощью Советской державы. 
Это было сделано вовремя!..
     Рихард Зорге с удовлетворением отметил, что с весны 1936 года Квантунская 
армия приостановила свое продвижение к границам Монгольской Народной Республики.
 Она опасалась решительного отпора со стороны Советского Союза, связанного 
теперь с Монголией договором о взаимопомощи.
     В Токио Рихарду позвонил Отт. В телефонной трубке послышался его тихий, 
медлительный голос:
     - Послушай, это на тебя не похоже! Ты приехал, мелькнул и исчез... 
Приезжай сейчас же ко мне, есть хорошие новости.
     - Новостей и у меня немало... А впрочем, приеду...
     Пришлось отложить дела, намеченные на вечер, и поехать к Оттам.
     Кроме Рихарда у Оттов был фрегатен-капитан Пауль Веннекер и Анита Моор, 
экспансивная красивая блондинка с резкими чертами лица. Анита все еще носила