чистейшей реки Вороны, по мнению некоторых знато­
ков, несущую в Хопер лучшую воду Европы. По бытую­
щему в этих заповедных местах преданию жил здесь 
некогда небогатый помещик, которому Бог послал трех 
дочерей. Дочери были ладные на загляденье, и назвал 
он их Красивка, Хорошевка, а младшей, самой очарова­
тельной, по иронии судьбы дали имя Чернавка. Пришло 
время, дочери повыходили замуж и расселились по ху­
торам. Были у них дружные большие семьи. Потомки до­
черей исправно плодились и размножались, приходили 
сюда и новые люди. Так появились на тамбовщине еще 
три села — Красивка, Хорошевка и Чернавка. 
Спокойная умиротворяющая прелесть реки Вороны 
не осталась незамеченной людьми: на ее берегах нема­
ло усадеб семейств, известных в русской истории: На­
рышкиных, Горчаковых, Чичериных, Державиных... 
44 Москва, август 1937 года. Братья Ивановы. Слева — Леонид, 
Александр в центре, справа — Иван (погиб подо Ржевом). 
Родители мои жили бедно, находя приют в убогой кре­
стьянской избе, крытой соломой. Я был младшим, ше­
стым ребенком в семье. У меня было три брата и две се­
стры. Родители мои работали на земле денно и нощно, 
но «оскудевшие» (по официальной терминологии того 
времени) тамбовские земли давали очень небольшой 
урожай. С детских лет я старался помогать им, и первое, 
что мне удалось освоить и что запомнилось, была мо­
лотьба цепом. Цеп был велик, тяжел, непослушен и под­
чинился мне не сразу, а лишь после того, как несколько 
раз огрел меня по спине, плечам и голове. Но нужда — 
лучший советчик. Мало-помалу научился я молотить, 
а заодно и просеивать обмолоченное зерно, лопатой 
подбрасывая его на ветерке в воздух. 
Довелось мне видеть своего деда Андрея, отца ма­
тери — рыжего горбоносого богатыря, стриженного под 
45 Л. Г. Иванов — » 
скобку. Ходил дед в огромном коричневатом армяке, 
опоясанный кожаным поясом, жил в селе Ивановка-
Мать рассказывала, что как-то по зимнику он поехал 
молоть зерно. Зимник был узок — в одну колею: недав­
но прошли снегопады. Навстречу деду встретилось не­
сколько саней с мукой, и мужики не больно-то ласково 
попросили у деда дорогу. Дед разозлился и одни за дру­
гими перевернул все встречные сани вместе с лошадь­
ми, а сам поехал к мельнице: 
— Знай наших! 
Когда мне было лет пять-шесть, вся семья перебра­
лась в Инжавино — районный центр, где жила поначалу 
в небольшом барском доме вместе с десятком других 
семей, занимая «роскошную» четырнадцатиметровую 
кухню с русской печью. Я с братом Александром спал 
на печи, сестры укладывались на полу, два брата на по­
латях, родители на кровати. 
Уклад жизни оставался прежним — крестьянским, 
да и само Инжавино фактически было большим селом. 
Таким оно осталось и сегодня, хотя получило статус по­
селка городского типа. 
Отец мой, Георгий Федорович, с утра до вечера был 
занят хозяйством и, имея три класса образования в 
церковно-приходской школе, слыл грамотеем. В по­
следние годы жизни он даже работал на должности бух­
галтера в одной из артелей. Родом он был из деревни 
Семеновка. Смутно помню его мать — свою бабушку... 
Дом наш, все немудреное хозяйство целиком дер­
жались на матери. Мама, Александра Андреевна, была 
высокая, энергичная женщина, красивая в молодости, 
активная в жизни, но не получившая не то что образова­
ния, но даже азов грамотности. Трудолюбивая, упорная, 
с яркой речью, она была примером для всех нас и в дет­
стве, и позднее. 
— Эх! Мне бы грамотенки чуть-чуть... Я б горы свер­
нула, — иной раз в задоре говорила она. 
Г " 
46 — Тамбовские корни 
— Будешь большим, сынок, никогда не зарься на 
чужое добро, лучше отдай свое. Будь всегда честным и 
порядочным. Этот наказ матери я старался выполнять в 
течение всей своей жизни. 
Сегодня, оглядываясь на прожитую жизнь, думаю, что 
своим желанием учиться, своим учебным усердием я 
прежде всего обязан матери — Александре Андреевне.