такого
человека нет. Управление к тому времени было «театром одного актера»: ни Оскар 
Стигга,
руководивший научно-технической разведкой, ни исполнявший «особые поручения при
начальнике Управления» Василий Давыдов при всем своем опыте и знаниях не могли
соперничать с самим Берзиным. Поскольку у Берзина не было официального первого
заместителя, а были только помощники (например, таким числился начальник 
агентурного
отдела Борис Мельников), Политбюро решило ввести такую должность в штат 
Управления,
назначив первым замом его начальника Артура Артузова, который руководил 
политической
разведкой – ИНО ОГПУ.
Контроль за выполнением постановления Политбюро возложили на Ворошилова,
выпи
, отдела
межд
ке, 25 мая 1934-го, Артузов
был в
удников были Федор Карин и Отто
Штей
в
овать работу
Упра
ски из него были направлены обоим руководителям разведки – и Берзину, и 
Артузову.
Основания особо доверять Артузову, возглавлявшему ИНО с августа 1931-го, 
появились у
Сталина к началу 1934 года. Летом 1933-го, с приходом к власти нацистов, их 
претензии на
Данцигский коридор обострили обстановку в центре Европы. В Варшаве понимали, 
что
теперь Польше в одиночку не выстоять и не удержать полученное по Версальскому
договору. Нужно было определяться: с Москвой против Берлина или с Берлином 
против
Москвы. Если с Москвой, то можно было сохранить коридор и Силезию, отрезанные 
от
Германии по версальскому договору; если с Берлином – можно рассчитывать в 
будущем на
часть Украины. От точного ответа на вопрос, с кем будет Варшава, зависло многое 
и во
внешней политике Советского Союза, и в строительстве Красной Армии.
Летом 1933-го на совещание в Кремль вызвали представителей Наркоминдела
ународной информации ЦК (Карл Радек), военной разведки и ИНО. Все они, кроме
Артузова, считали союз с Варшавой делом ближайшего будущего. Заявление 
начальника
ИНО, что возможное сближение с Москвой – лишь тактический ход польской 
дипломатии,
рассчитанный на то, чтобы усыпить бдительность Кремля, прозвучал тогда 
диссонансом.
Сталин бросил упрек руководителю политической разведки, что его агентурные 
источники
занимаются дезинформацией. Правда Артузова подтвердилась в январе 1934-го, 
когда с
подписанием германо-польского протокола о ненападении началось сближение двух 
стран и
антисоветская политика Польши стала достаточно откровенной.
Накануне принятия решения Политбюро по военной развед
ызван в Кремль. Он вошел в кабинет Сталина в 13 часов 20 минут. Там уже 
находились
Ворошилов и Ягода. Беседа продолжалась шесть часов. Уходить в другое ведомство, 
хотя бы
и на родственную работу, с понижением в должности и без особых перспектив 
продвижения
по службе Артузову явно не хотелось. Но после слов Сталина: «Еще при Ленине в 
нашей
партии завелся порядок, в силу которого коммунист не должен отказываться 
работать на том
посту, который ему предлагается», возражать было нечего. Хорошо представляя 
себе
обстановку и взаимоотношения в военном ведомстве, Артузов сказал Сталину, что 
ему
одному трудно будет вписаться в новый коллектив, попросив разрешения взять с 
собой
группу сотрудников, которых он знал по работе в ИНО. Сталин согласился и вместе 
с
Артузовым в военную разведку пришли 13 сотрудников ИНО. Со Сталиным явно была
согласована и расстановка новых людей: без приказа генсека Ворошилов не отдал 
бы
«пришельцам» важнейшие посты в военной разведке.