японской разведки ни оперативным, ни агентурным прикрытием. О том, как 
поправить
положение, как закрыть эту брешь, и думал начальник ИНО, стоя у географической 
карты.
В кабинет вошел секретарь.
– Артур Христианович, Гудзь и Агаянц в приемной, просят принять их.
– Очень хорошо, зовите.
Вышел из-за стола, поздоровался с обоими чекистами, усадил за длинный стол для
заседаний. Сам сел рядом. Не любил начальник разведки разговаривать с людьми, 
восседая
за массивным письменным столом. Даже когда собиралось довольно много 
сотрудников,
садился вместе со всеми или ходил по своему большому кабинету. О предполагаемой
поездке он знал: Гудзь уже приходил советоваться. И если они окончательно 
решатся, то это
будет то, что нужно. Два опытных сотрудника Центра смогут успешно руководить
важнейшими отделениями Особого отдела Полпредства. А с Борисовым они 
сработаются:
отлично знают друг друга.
– Догадываюсь, о чем будет разговор. Все обдумали и решили ехать?
– Решили, Артур Христианович.
– Правильно. Обстановка в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке сейчас весьма
напряженная. Захват Японией Маньчжурии, выход войск Квантунской армии к
дальневосточным границам страны и создание плацдарма агрессии на азиатском 
материке
означают резкую активизацию деятельности белогвардейских центров в Маньчжурии. 
Такие
организации, как РОВС(А) под руководством генерала Шильникова и Русская 
фашистская
партия Родзаевского, получили новых хозяев, большие субсидии и активизировали 
свою
разведывательно-диверсионную деятельность против Восточной Сибири и Дальнего
Востока. Здесь складывается положение, аналогичное положению в Европе в начале 
1920-х
годов. В этих условиях белогвардейские центры должны будут проявить максимум
активности, и мы несомненно столкнемся с различными попытками проникновения на 
нашу
территорию вражеской агентуры. Но успех этой агентуры может быть только при 
условии,
что она будет опираться на какие-то связи на нашей территории. Без этих связей 
агентура
противника едва ли сможет добиться заметных успехов в своей разведывательной и
диверсионной деятельности. Поэтому сохраняется обстановка, при которой мы можем
создать свои связи или овладеть уже имеющимися связями противника на нашей 
территории
и на этой основе развивать легенду, чтобы принять на себя по нашему каналу 
активность
противника и локализовать ее.
– Артур Христианович, как Вы считаете, стоит ли нам в Забайкалье попробовать
легендировать антисоветскую организацию по модели «Треста», или это всего лишь 
старая
история? – спросил Гудзь.
– А почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Артузов. И добавил: – Мне
кажется, что в идее «Треста» остались неисчерпанными многие потенциальные
возможности. Тут дело не в самой модели как таковой, хотя она превосходна, а в 
вашем
чекистском мастерстве, если хотите, артистизме исполнителей главных ролей, в 
точном
учете и психологии противника, и местных условий.
Он засмеялся.
– Я понимаю, к чему Вы клоните, Борис Игнатьевич. Хотите создать свой маленький
«Трест»? Что ж, благословляю. Только не копируйте слепо, вносите новое, свое,
учитывающее специфику местных обстоятельств. Все дело будет зависть от 
артистичности
ваших людей, их умения до предела правдиво строить легенду. Таким образом, все 
будет
зависеть от квалификации чекистов и их секретных помощников. Обстановка на 
наших
сибирских границах несомненно будет благоприятствовать как противнику, 
вышедшему
непосредственно на нашу границу, так и нам, поскольку мы столкнемся с 
активностью
противника, которую легче будет направить по нашему каналу.
Артузов встал, еще раз подошел к карте, провел рукой по забайкальской границе,
повернулся к чекистам.
– Что же касается метода легендирования применительно к Восточной Сибири, то я
считаю, что в операциях «Трест» и «С-2» были заложены большие потенциальные
возможности, которые не до конца использованы. Тем более что границу с 
«независимым»
государством Маньчжоу-Го можно использовать для различных разведывательных