Маньчжурии,
которые имеются в управлении, и познакомься с Салнынем. Он недавно вернулся из
Маньчжурии и может рассказать много интересного о положении в этом районе.
– А белогвардейская эмиграция в Маньчжурии?
– Это не твоя забота, Василий. Белогвардейскими организациями и в Харбине, и в
Мукдене будут заниматься другие люди. У тебя своя работа, и работа долгая. Так 
что на
скорое возвращение не рассчитывай. Удачи тебе, Василий. Встретимся после 
задания.
Сухоруков впервые услышал эту фразу, которой начальник управления провожал 
своих
разведчиков, отправлявшихся за рубеж. Позднее, через несколько лет, работая 
после
командировки в Китай рядом с Берзиным, он не раз слышал эту фразу, когда при 
нем другие
разведчики уходили за кордон и в те же самые районы, где работал и он. И сейчас,
 и потом
его всегда волновала та вера в своих людей, в благополучный исход 
разведывательной
операции, которую Берзин вкладывал в эту скупую прощальную фразу.
Поднялись, пожали друг другу руки. Берзин улыбнулся, посмотрел в глаза новому
разведчику, и тот молча вышел из кабинета.
Документы
Из приказа Реввоенсовета по личному составу № 268 от 4 сентября 1924
года:
«Назначается:
окончивший Военную Академию в 1922 году Сухоруков Василий
Тимофеевич в распоряжение Разведывательного управления».
Из приказа Реввоенсовета по личному составу № 485 от 18 декабря 1924
года:
«Увольняется в бессрочный отпуск за откомандированием вне военного
ведомства состоящий в распоряжении Разведывательного управления Сухоруков
Василий Тимофеевич».
Из беседы автора с полковником Сухоруковым в 1973 году:
– Василий Тимофеевич, как Вы отнеслись к тому, что для успешной 
разведывательной
работы в Маньчжурии Вам предоставили дипломатическую «крышу»?
– Отношение к этому было нормальным. Мы хорошо знали, что многие иностранные
дипломаты, аккредитованные в нашей стране, ведут разведывательную работу. 
Некоторые
консулы и вице-консулы западных стран в наших крупнейших городах были 
резидентами
своих разведок. Дипломатические паспорта предохраняли их от неприятностей, но 
ОГПУ
уделяло им самое пристальное внимание. И если послы иностранных государств с 
первых
дней советской власти начали заниматься организацией заговоров против нашей 
республики
и вести разведывательную работу, то мы имели полное моральное право 
использовать для
наших разведчиков дипломатическую «крышу».
– То есть использовать их же оружие?
– Да, тем более что такая «крыша» обеспечивала безопасность резидента и, 
конечно,
способствовала его успешной работе особенно вначале, когда опыта почти не было.
– Но ведь соответствующие полицейские службы держали под пристальным
наблюдением всех наших крупных дипломатических работников. Фигура вице-консула 
не
осталась бы без внимания. Выражаясь языком современных детективных романов, Вы 
были
под колпаком.
– Ну, здесь многое зависело от резидента. Если бы он не смог выбраться из-под 
колпака
полицейской слежки, то ему вряд ли стоило приезжать на разведывательную работу 
в
другую страну. Конечно, вначале не всегда удавалось уходить из-под наблюдения. 
Но опыт
постепенно накапливался, да и китайская полиция по своей профессиональной 
подготовке
находилась на более низком уровне, чем полиции европейских государств. Так что 
все
постепенно наладилось.
– Всегда ли резидент имел дипломатическую «крышу»?
– Конечно, нет. Один из наших крупных разведчиков, кстати, в начале 1920-х тоже
работавший в Китае, Христофор Салнынь, никогда не пользовался дипломатическим
прикрытием. Были и другие разведчики, которые, будучи резидентами в течение 
многих лет,
всегда находились на нелегальном положении. Здесь многое зависело от 
индивидуальных
особенностей разведчика, его опыта, характера, вкусов, желаний. «Старик» не