что Артузов, направлявший его в Токио, переведен
ате органов безопасности, в том числе и в ИНО, была уже тогда крайне нервозная 
и
напряженная. Это сказывалось на приеме возвращавшихся из-за рубежа сотрудников
то долгой и обстоятельной беседы с анализом обстановки в стране пребывания и
результатов разведывательной работы – формальная встреча с пустым разговором, 
путевка в
санаторий, и отдыхай до особого распоряжения. Такой подход создавал отчуждение,
оскорблял своим невниманием и безразличием прибывающего работника разведки. 
Именно
так к Гудзю отнесся помощник начальника ИНО Горожанин. Поэтому неудивительно, 
что,
вернувшись из санатория, он позвонил Артузову. Артузов поздравил с возвращением 
и
предложил немедленно встретиться у него в Разведупре.
Беседа была оживленной и содержательной. Артузов тут же пригласил начальника 
2-го
отдела Карина. Более двух часов эти два аса разведки слушали сравнительно 
молодого по
опыту разведчика с нескрываемым интересом и вниманием, засыпав кучей вопросов.
Особенно их интересовал жандармско-полицейский ре
и, отношение к иностранцам. В общем, ничего похожего со встречей в ИНО. В
результате беседы Гудзю тут же предложили перейти на работу в Разведупр во 
второй отдел
по линии Японии. Конечно, бывший резидент ИНО дал согласие. Артузов был его
наставником еще с начала 1920-х, а Карина он знал как опытнейшего разведчика, у 
которого
можно было многому научиться. Артузов договорился с начальником ИНО Слуцким, и 
все
бумаги были написаны, подписаны и отправлены по инстанциям. Новый сотрудник 
2-го
отдела приступил к работе, не дожидаясь итогового приказа. Только 21 июля 
нарком
обороны Ворошилов подписал совершенно секретный приказ № 00575: «Гражданин 
Гудзь Б.
И., прибывший из НКВД, определяется в кадр РККА и зачисляется в распоряжение
Разведывательного управления РККА».
Вот впечатления Гудзя о первых днях работы в новой организации:
«С первых же дней знакомства с делами Карин обратил мое внимание на
досье операции „Рамзай“, и тут я впервые познакомился с Зорге. Это было
ик Управления
, начальник
японс
т
У бы свои
взгляды на ю и
щепетильн е всего
Арту у и Карину, казалась невероятной рыхлая, неаргументированная основа 
легенды
Зорге
е обличье принимал Зорге, между
Берзи
т а р
примерно в апреле 1936 года. Этой операцией занимались начальн
Урицкий, его первый заместитель Артузов, начальник отдела Карим
кого отделения Покладек, приобщился к ней и я. Фактически 2-й отдел
курировал всю операцию от начала и до конца. Я изучал поступающие материалы,
анализировал их, подготавливал проекты директивных писем и заданий „Рамзаю“.
Подписывали письма и телеграммы Урицкий и Артузов.
Фактически получилось так, что я оказался помощником Карина.
Первоначально мне было поручено ознакомиться с работой отделения по Японии.
Но когда я познакомился с материалами операции «Рамзай», меня поразила
шаткость и неотработанность легенды Зорге, чреватой самыми непредсказуемыми
опасностями. Сверив свое впечатление с мнением Карина, а затем и Ар узова, я
убедился, что эта проблема, по их мнению, является проблемой № 1. Главная
задача перед нами – обдумать, как укрепить позиции Зорге, как обезопасить его
работу от возможной, в любой момент, угрозы провала. Риск был чрезмерным».
вших контрразведчиков и разведчиков ИНО, пришедших в Разведупр, были
разработку легенд для нелегалов. Они привыкли с большой тщательность
остью относиться к разработке легенд своих сотрудников. И им, прежд
зов
, которая была разработана работниками Разведупра в 1933 году. Конечно, можно
возразить, что Зорге и с такой легендой продержался еще пять лет и успешно 
работал все эти
годы. И раскрыт он был не немецкой, а японской контрразведкой, которая о его
коммунистическом прошлом и не подозревала. Но досье на партийного функционера 
Зорге
хранилось в немецком полицейском архиве. В случае его обнаружения, а это могло
произойти в любой момент, Зорге не мог бы дать никаких серьезно обоснованных
объяснений, как и почему он превратился из коммуниста в фашистского журналиста.