нам и другим правительствам».
Намек был ясно понят не только новым японским послом, но и Арита. После этого
заявления Литвинова все выступления японского министра иностранных дел по 
поводу
германо-японских переговоров сразу же прекратились.
В заключение, пожалуй,
енты, а на мнение руководителя разведывательной организации в Японии. В своих
воспоминаниях, написанных в тюрьме Сугамо, он отмечал: «В отличие от Берлина и
Вашингтона Москва лучше знала все, что касалось поло
нельз
и на самый дипломатический «верх» наркому Литвинову и его
перво
) – не только
проин
у съезде н м
Зорге
подтв
точные рубежи. Шесть тяжелобомбардировочных бригад,
имевш
н
мии в 1934—1936 годах, продолжало сохраняться.
Увел
риторию Маньчжурии.
я было ввести в заблуждение. Знания, которыми обладал Советский Союз в 
отношении
проблем Дальнего Востока, были намного выше тех, которыми располагали 
американское и
германское правительства».
Выступление Литвинова на съезде и его беседа с японским послом были завершающим
этапом разведывательной деятельности группы Зорге в 1936 году.
Информация, поступавшая из Токио, не только уходила «наверх» и докладывалась
Ворошилову и Сталину, но
му заму Стомонякову. И использовалась она в полной мере в самый подходящий
момент. В этом и была высшая полезность разведки (военной и политической
формировать высшее руководство страны, но и использовать полученную
информацию на высшем дипломатическом уровне и так, чтобы поднять международный
престиж своей страны. Конечно, Зорге не мог знать о содержании беседы Литвинова 
с новым
японским послом. В газетах появилось только короткое сообщение о встрече, а все 
остальное
упрятали в архив. Но о выст плении Литвинова на о знал. Об это писали все
немецкие и японские газеты. И такой проницательный разведчик, как «Рамзай», 
прекрасно
понял, что нарком использовал, в рамках допустимого, его информацию о секретных 
японо-
германских переговорах. Трудно сейчас сказать, какие чувства он испытывал, 
читая
японские и немецкие газеты, но чувство удовлетворения за отлично проделанную 
работу у
него было. Этим выступлением, конечно невольно, разведчику дали понять, что его 
тяжелый
труд не пропал даром, информацию не отправили в архив, а использовали полностью.

Но информацию, полученную от группы «Рамзая» в 1936 году, использовали не 
только
для дипломатических демаршей. И в Кремле, и на улице Фрунзе в здании Наркомата
Обороны понимали, что после заключения пакта и подписания секретного соглашения
угроза конфликта на Дальнем Востоке стала более вероятной. Информация
ерждала этот вывод. Поэтому то соотношение, или, выражаясь современным языком,
тот баланс сил между западной и восточной границами, который был достигнут в 
1936 году,
был сохранен. Крупных перебросок войск и военной техники по Транссибирской 
магистрали
на Восток или на Запад не было.
Огромный регион от Иркутска до Владивостока оттягивал для защиты своих границ 
25
процентов численности и вооружения РККА. 25 дивизий из 135 и 290 тысяч человек 
из 1145
тысяч были расположены на этой территории. 3700 орудий всех калибров и 3200 
танков и
танкеток прикрывали дальневос
их на вооружении 300 тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 и четыре скоростные
бомбардировочные бригады, вооруженные 345 новейшими бомбардировщиками СБ,
составляли ударную группировку военно-воздушных сил Дальнего Востока. Общее
количество самолетов, сосредоточенных на дальневосточных границах, включая 
авиацию
Тихоокеанского флота, составляло 2189.
К 1 января 1937 года численность личного состава дальневосточной группировки 
войск
Красной Армии в полтора раза превышала численность Кванту ской армии. По