Куйбышев,
Акулов, Ярославский. Разведчики и на этот
ом. Но даже и эта легкая мера наказания не достигла цели. Член КПК Шкирятов
разъяснил новому начальнику ИНО Абраму Слуцкому, «что делать отметку наложения
взыскания на т. Куцина в его личной карточке не нужно». Гора родила мышь.
А какова судьба главного героя этой истории? После неудачной попытки 
освобождения
он продолжал сидеть в тюрьме. В июле 1937-го началась японо-китайская война, 
скромно
именуемая в Японии «инцидентом», продолжавшаяся до августа 1945-го. Отношения 
между
двумя странами сразу же улучшились, появилась возможность вытащит
ента, обменяв его на сына Чан Кайши, арестованного в Советском Союзе. 11 
октября
1937 года был произведен обмен, и Бронин отправился в Алма-Ату по трассе «Зет», 
по
которой перегонялась военная техника из Советского Союза в Китай. Тюремная 
эпопея
закончилась для бригадного комиссара благополучно. Несмотря на разгул репр ссий,
 он не
только не был арестован, но его даже не выгнали из армии. Он работал в 
центральном
аппарате Разведупра, а в 1940—1941 годах был старшим преподавателем по 
агентурной
разведке Высшей спецшколы Генштаба. Во время войны был преподавателем Военной
академии в Ташкенте и Москве. Беда пришла к нему в 1949-м, когда он был 
арестован и 14
октября 1950 года осужден Особым совещанием при МГБ на 10 лет лагерей. Просидел 
он в
Омской области до 1955 года и в апреле был освобожден и реабилитирован. Потом 
работал в
ИМЭМО Академии Наук научным сотрудником. Такая вот биография у шанхайского
резидента.
Операция «Рамзай» 1936—1937 годы
К 193
е
6 году организационный период в деятельности группы закончился. Члены
группы стояли на своих местах. Каждый из них имел свои задачи и достаточно 
четко
очерченный комплекс . Для Зорге это было
германское посольство, в первую очередь консультации Дирксена и особенно Отта. 
Слово
консу
6 н ,
п Д
путч. Заговорщики из числа солдат и
офиц
проблем, исследованием которых он занимался
льтация здесь употребляется без кавычек потому, что та информация, которой
советский разведчик снабжал посла и военного атташе, была абсолютно достоверной 
и
правдивой. Никаких элементов дезинформации в ней не было и не могло быть. Зорге,
 зная,
какие опытные дипломатические «зубры» старой школы сидят в германском МИДе, 
хорошо
понимал, что любая «деза» в его информации в Берлин будет тут же раскрыта. 
Последствия
этого предугадать было нетрудно: недоверие, подозрение и, как финал, жирный 
крест на
использовании германского посольства и последующее разоблачение. Для Дирксена и 
Отта
Зорге был первоклассным политическим аналитиком, который не только снабжал 
Берлин
свежей, достоверной и часто секретной информацией о событиях в Японии, но и 
давал
анализ сложившейся в стране ситуации. Для этого он использовал, в первую 
очередь,
ценнейшую информацию, которую получал от Ходзуми Одзаки. Таким образом, 
информация
из этого источника уходила не только в Москву, но и в Берлин. В столице рейха 
донесения
Зорге, которые он писал за своего «друга» Отта, оценивались очень высоко, и их 
подлинное
авторство не было тайной для высокопоставленных чиновников. Уровень информации 
Зорге
и оперативность, с которой он поставлял информацию, делали его ценнейшим 
источником
для Берлина. Никто из немецких дипломатов или разведчиков, которые, конечно, 
имелись в
Японии, не обладал такими широкими и неофициальными связями в правящих кругах