объем пакетов может подвести проводника.
Установилась откровенная переписка. Наш Кобылкин стал писать о беспросветности
жизни в Совдепии, но намекал, что, как ни
лигентам, все же под разными уважительными предлогами эти встречи происходят и
чувство локтя между своими единомышленниками сохраняется. Намекал, что есть и 
среди
молодежи прекрасные люди, но их мало. В одном из писем попросил дать 
какой-нибудь
условный шифр или код, чтобы можно было некоторые мысли на всякий случай
зашифровывать. Такой шифр был получен из Харбина очень быстро. В письме была и
высокая оценка конспиративных способностей читинского корреспондента.
Уже на этом этапе операции чекисты ощущали полезность легендированого канала
связи с белогвардейским центром в Харбине. Они уже знали, что интересует
атуру они посылают в Советский Союз, имели образцы различных изданий, типы
шифров и кодов, которые они применяют, рецепты тайнописи. В одном из писем наш
Кобылкин, используя полученный шифр, сообщил, что в их тесном кругу наиболее
авторитетным человеком является бывший генерал Лопшаков, работающий по 
коневодству и
вошедший в доверие к Советам как хороший спец. Во время встреч они читают 
литературу и
письма от старых друзей и намечают пути и средства распространения листовок и 
газет, но с
крайней осторожностью. Писал он и о том, что в их кружке много советских 
служащих,
которые часто ездят в командировки в различные районы Сибири и даже в Москву и
привозят интересную информацию, которой делятся с друзьями. У харбинского
корреспондента должно было сложиться впечатление, что в Иркутске имеется 
активно
действующая группа бывших офицеров и интеллиг нц и с возможностями для
антисоветской деятельности.
Весь это этап операции подводил харбинского корреспондент , а через него и его
хозяев из японской военной мисс
связи уже не может устраивать ни Иркутск, ни Харбин. Нужно было переходить к
курьерской связи, подбирать для этого людей, готовить «окно» на границе для 
перехода
связника в Маньчжурию. Но это уже был новый этап операции «Мечтатели».
* * *
ах М
а, посты жандармерии и контрразведки. Граница с Восточной Сибирью была закрыта
прочно. Опыт, навыки, профессиональная выучка у японских пограничников и 
жандармов
были значительно выше, чем у китайских пограничников, охранявших границу до 
1932 года.
Прорваться через этот «железный занавес», созданный японскими спецслужбами, 
было
очень трудно. Конечно, связник, посланный из Иркутска в Харбин, мог перейти на 
ту
ну при помощи созданного «окна». Но самый тяжелый и ответственный этап 
начинался
на той стороне. Японские пограничники и жандармы отличались исключительным
недоверием и подозрительностью. В каждом человеке, пришедшем в Маньчжурию из
Советской России, они видели агента ГПУ, каж ого без исключений подвергали 
жесткой
психологической и физической обработке, требуя признания в том, что он послан 
чекистами.
Подвалы для допросов и пыточные камеры были обязательной принадлежностью
жандармских пунктов, расположенных вдоль советской границы.
Учитывая сложность это обстановки, контрразведчики находились некоторое время в
тупике. Но вскоре появилась возможность преодолеть возникшие
д
й
трудности. При очередной
встре
дурацкие задумки о терроре – жизнь
отдат
него курьера
с пис К
ть и обосновать
причи
ю
и о в
у
. «Темного» изолировали, поселив его в целях конспирации на
неско
должен был знать, как и то, что
«окно
у у
милию Кобылкина. Они пропустят, должны
пропу
че с Серебряковым выяснилось, что в его поселке живет семья священника,