за ним, и для такого присмотра основания были. По своим политическим
взглядам Кобылкин был враждебен советской власти, мечтал о буржуазной 
республике.
Взглядов своих не скрывал и вел антисоветскую агитацию. Конечно, эта 
деятельность была
замечена. Его вызвали в Читинский оперативный отдел ОГПУ, побеседовали, 
предупредили,
что такая деятельность подпадает под соответствующие статьи уголовного кодекса 
РСФСР
со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Но предупреждение не подействовало, и в 1927 году Кобылкин был арестован за
антисоветскую агитацию и отбыл шесть месяце
был мягким. И, очевидно, после этого заключения и произошел перелом в его
мировоззрении и политических взглядах. Человек он был умный, наблюдательный,
перемены в жизни видел хорошо. А суровый урок, полученный за антисоветскую 
агитацию,
показал ему, что советская власть прочная и ни о какой буржуазной реставрации 
не может
быть и речи. Нужно было делать выбор в дальнейшей жизни и не ошибиться. И 
бывший
полковник сделал свой выбор.
Таким был человек, которого чекисты ввели в состав «контрреволюционной»
организации. Человек крупный
ер, имевший и знания, и опыт. Такая солидная фигура могла произвести 
впечатление на
белогвардейские эмигрантские организации в Маньчжурии. Но если учитывать его 
прошлое,
недавние политические взгляды, то для включения его в операцию «Мечтатели» 
нужна была
смелость. Чекисты, разрабатывавшие легенду, такой смелостью обладали.
В организацию был включен и экономист треста «Сибзолото» Борис Павлович Гудков.
Человек он был в Чите известный, жил с женой в отдельном доме, и его квартира в
дальн
были на
виду,
й бросил
церко
е р а р о
чтобы не ошибиться в человеке. И Серебряков
полно
онце 1935 года. Конечно, Василий
Терен для какой работы. Пути их разошлись, и
больш
Добрый человек сообщил мне Ваш адрес. Я несказанно обрадовался.
Прежде всего благодарю Вас за доверие.
Задан емле. С
нашей
нимом. Осенью этого же года перебрался в Новосибирск, где
учите
В это оработал учителем,
вышел на пенсию. За многолетнюю работу в школе был награжден орденом Ленина. Но 
не
ейшем использовалась для приема «гостей» из-за кордона. К советской власти
относился хорошо и при первой же беседе с чекистами согласился помогать им. 
Таким был
костяк «организации» в Чите и Иркутске. Людей немного, но каждый известен и на 
виду.
Каждого можно было проверить, а возможность проверки со стороны белогвардейских
организаций и японских миссий не исключалась, и убедиться в его существовании.
Но нужны были свои люди не только в Чите и Иркутске, но и у границ. Найти их 
здесь
было гораздо труднее. Населения в пограничных районах было мало, все жители
все друг друга знали, и малейшее отклонение в поведении любого из них сразу же
было бы замечено. Поэтому подбор людей непосредственно у границы с 
«независимым»
государством представлял особые трудности. Нужно было найти человека, местного 
жителя,
которому чекисты абсолютно бы доверяли и который мог бы успешно действовать.
Было предложено несколько кандидатур, и Гудзь обратил внимание на одного
человека. Это был бывший священник Василий Терентьевич Серебряков, которы
вную службу и учительствовал в поселке Абагайтуй у самой границы. Было ему 
тогда
35 лет, и с Гудзем были почти ровесниками. Присматривался он к учителю, 
беседовал,
изучал. Если привлекать его к операции, то нужно было полностью довериться 
бывшему
священнику, раскрыть ему структуру и подлинное значение «организации», связи, 
пароли,
явки. Довериться настолько, чтобы не сомневаться, что, будучи за кордоном, а 
поездка