беседа
становится свободной и непринужденной. Он рассказывает некоторые эпизоды из 
будущей
книги. Работа чекистов, особенно таких, как Артузов, интересна для любого. Я не
представляю исключения и поэтому с трудом сдерживаюсь, чтобы не засыпать 
собеседника
кучей вопросов.
Он говорит об учениках Артузова, о проведенной ими в Забайкалье в начале 1930-х
годов операции «Мечтатели__________», в результате которой несколько лет 
чекисты водили за нос
белоэмигрантские центры в Маньчжурии и японскую разведку, а закончили ее тем, 
что
выманили из-за кордона трех японских агентов. И тут прозвучали фамилии 
Кобылкина,
Переладова и Олейникова, знакомые уже мне по материалам Токийского судебного 
процесса
над японскими военными преступниками.
Трудно передать впечатление от услышанного. Для меня впервые Случай (здесь,
пожалуй, уместно написать это слово с большой буквы) свел воедино выступление
советского обвинителя на Токийском процессе в 1947 году, где он упоминал эти же
фамилии, и рассказ писателя в 1982 году, раскрывающий тайну этих разведчиков. И 
хотя
между событиями прошло 35 лет, все совпало.
Небольшая пауза – и затем фраза, которая еще тогда определила дальнейшую работу
над этой книгой.
– В Москве живет один из руководителей этой операции Борис Игнатьевич Гудзь. 
Если
хотите, я постараюсь уговорить его встретиться с Вами. Он может рассказать 
много
интересного и об операции, и о периоде 1930-х годов, которым Вы, судя по нашему
разговору, интересуетесь.
Конечно, я не раздумывая дал согласие. Но тут же возник и вполне естественный
вопрос:
– Кто такой Борис Игнатьевич?
– Старый чекист, полковой комиссар, ученик Артузова. Работал в центральном
аппарате ОГПУ в 1920 – 1930-х годах, затем более двух лет на оперативной работе 
в
Восточной Сибири. Профессионал, один из консультантов телефильма «Операция 
„Трест“.
Сейчас ему 80, но память великолепная. Мягкий, обаятельный человек, и если 
согласится на
встречу, то Вы не пожалеете.
Договорились, что я позвоню через неделю и узнаю результат переговоров.
Телефонный разговор через неделю:
– Борис Игнатьевич согласился увидеться с Вами. Запишите телефон и договоритесь 
о
встрече.
– Можно сослаться на Вас в разговоре?
– Да, скажите, что телефон получили от меня.
Было желание сразу же воспользоваться полученным телефоном, но удалось
сдержаться. Нужно было продумать разговор, наметить вопросы, подумать, с какими
материалами идти к старому чекисту, о чем говорить с ним. Телефонный разговор 
был
коротким. Записываю адрес и отправляюсь в путь. Метро «Кропоткинская», далее по
Кропоткинской, сворачиваю в Чистый переулок. Великолепно сохранившийся
дореволюционный дом, типичный для улиц и переулков центральных районов Москвы.
Как выглядят живые чекисты, работавшие в 1920-х и 1930-х годах? Этот вопрос не
выходил из головы, пока старенький лифт, поскрипывая, поднимал меня на 
четвертый этаж.
Вопрос не праздный для нашего поколения, родившегося в начале 1930-х. Чекистов,
сражавшихся на тайном фронте против белогвардейских центров и иностранных 
разведок,
приходилось видеть в то время только в известных фильмах, поставленных по 
романам
Ардаматского и Никулина. Но там были актеры, а сейчас будет встреча с живым 
человеком
из межвоенного двадцатилетия. Нажимаю кнопку звонка и смотрю на часы – время
выдержано точно. При таких встречах малейшее опоздание недопустимо. Дверь 
открывает
мужчина среднего роста. Подтянутая фигура явно не соответствует возрасту. 
Густые, с
проседью волосы, внимательные глаза, небольшие усы, крепкое и энергичное 
рукопожатие.
Представляемся друг другу и проходим в большую по современным меркам комнату. 
Окно
во всю стену. С левой стороны два больших старинных книжных шкафа. Большой, 
тоже
довоенного изготовления, стол.
Первые «пристрелочные» и немного настороженные вопросы Бориса Игнатьевича. Чем
занимаюсь, чем интересуюсь, над чем работаю. Отвечаю подробно, стараюсь не