штаб-квартире на 
Кинг-стрит. Результатом был приятный парадокс. 

Микрофоны неуклонно свидетельствовали о том, что коммунистическая партия Англии 
отдавала все силы, чтобы помочь стране выиграть войну. Так что даже Герберт 
Моррисон, который жаждал крови коммунистов, не мог найти законных средств, 
чтобы запретить деятельность партии. 

В начале 1945 года, когда секция была должным образом укомплектована и 
размещена, для меня настало время посетить некоторые из наших резидентур за 
рубежом. Я имел целью возместить тот ущерб, который нанес Стептоу, а также 
обсудить с нашими резидентами пути и средства получения информации, 
интересующей девятую секцию. Первая часть моей миссии была выполнена легко. Я 
просто рассказал всем, кого это касалось, что в качестве первого шага в своей 
новой должности я уволил Стептоу. Эту новость встретили всеобщим одобрением. 
Вторая часть оказалась труднее. Объект нашей деятельности был невидим и 
неслышим. Для СИС советской разведки словно и не существовало. Так что в 
результате всех переговоров мы смогли прийти лишь к общему решению: продолжать 
собирать мелкие сплетни о сотрудниках советских и восточноевропейских 
дипломатических представительств и о членах местных коммунистических партий. За 
время моей службы не было ни одной глубокой операции против советской разведки, 
которая принесла бы какие-то результаты. СИС жила лишь неожиданными подачками, 
которые судьба буквально бросала иногда ей в руки, если не считать одного-двух 
исключений, о которых я скажу позже. Эти подачки приходили в виде редких 
перебежчиков из СССР. Они "выбирали свободу", подобно Кравченко, который, 
последовав примеру Кривицкого, быстро разочаровался и покончил жизнь 
самоубийством. 

Мои поездки, которые включали Францию, Германию, Италию и Грецию, были в 
какой-то степени поучительными, поскольку давали мне возможность познакомиться 
с различными типами организации резидентур СИС за рубежом. Но после каждой 
поездки я все больше приходил к заключению (не испытывая при этом огорчения), 
что английской разведке потребуются годы и годы, чтобы заложить какую-то основу 
для работы против Советского Союза. В результате в то время у меня в памяти 
остались скорее мелкие происшествия, чем какие-либо реальные достижения. В 
Берлине, например, меня угостили охлажденным инсектицидом, который хозяин 
искренне принимал за вино. Мой визит в Рим был омрачен бесконечной склокой по 
поводу транспорта заведующего отделом паспортного контроля посольства. Вопрос 
заключался в том, имеет ли он право на служебную автомашину или нет. В Бари я 
способствовал тому, что одного очень неприятного человека выбросили с парашютом 
в Югославии, но вместо того чтобы сломать себе шею, он сумел вернуться назад. В 
Лариссе я наблюдал одно из атмосферных чудес, которым так славится Греция, - 
две совершенно отдельные грозы - одна над Оссой, другая над Олимпом, в то время 
как вокруг нас над Фессалийской долиной было чистейшее синее небо. 

Тем временем в мрачном Бродвее развивались события, которым мне пришлось 
уделить большое внимание. Требования войны постепенно смели дилетантскую службу 
прежних лет, хотя некоторые ее пережитки сохранялись еще долго. С победой в 
Европе раздутая служба военного времени начала быстро сжиматься, а то, что 
осталось от нее, требовало реорганизации. Как начальник секции, я теперь 
считался руководящим офицером, тем более что моя секция неизбежно должна была 
стать значительно больше всех других. В наказание за это меня все чаще 
привлекали к решению административных вопросов и определению политики службы. 
Несомненно, существуют способы быстрого решения такого рода вопросов, но в то 
время мы их еще не нашли. Я провел огромное количество утренних и дневных часов,
 заседая в различных комитетах, занимаясь вырисовыванием фигурок на бумаге, 
едва прислушиваясь к тому, что говорилось. 

Я до сих пор упоминал о старших чиновниках службы лишь мельком, когда порой их 
непредвиденное вмешательство затрагивало мою работу. Прежде чем приступить к 
описанию реорганизации СИС, которая была проведена после войны, необходимо 
поближе взглянуть на моих начальников, начиная с шефа, сэра Стюарта Мензиса. 

Мензис не был в полном смысле слова великим разведчиком. Его интеллектуальный 
багаж не был внушительным, а знание мира и взгляды были типичными для питомца 
высших классов английского общества. Его представление о моей сфере 
деятельности, как контрразведчика, было наивным: бары, наклеенные бороды, 
блондинки. В нем привлекала именно эта неувядаемая мальчишеская жилка, которую 
он сохранил, несмотря на ужасную ответственность, возложенную на его плечи 
мировой войной, и постоянную угрозу вызова к Черчиллю, когда тот бывал в одном 
из своих капризных полночных настроений. Его настоящая сила заключалась в 
способности остро чувствовать направление политики Уайтхолла и находить свою 
дорогу в лабиринте коридоров власти. Офицеры, которые знали его намного лучше 
чем я, часто говорили о его почти женской интуиции. Этим я отнюдь не хочу 
сказать, что он был неполноценным мужчиной. 

Способности шефа стали широко известны в СИС, когда он сумел отразить 
решительную атаку, предпринятую начальниками разведывательных служб трех видов 
вооруженных сил, являвшимися его коллегами в объединенном разведывательном 
комитете. Суть их прете