|
НИКОЛАЙ БАТЮШИН
ТАЙНАЯ ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА И БОРЬБА С НЕЙ
Генерал Н. С. Батюшин. Портрет в интерьере русской разведки и контрразведки
В русской армии со времен Петра I генералы обязательно обозначались по
роду войск: от инфантерии, от кавалерии, от артиллерии. В XX столетии,
открывшем эпоху тотального шпионажа, который окончательно оформился в годы
Первой мировой войны, впору было бы ввести генеральское звание от разведки и
контрразведки или, понынешнему, генерала от спецслужб.
Полновесное генеральское звание за заслуги в освоении нового вида оружия,
годного и для мирного, и для военного времени, в российской армии первыми
получили два кадровых военных – Николай Августович Монкевиц и его тезка Николай
Степанович Батюшин.
Занимаясь поиском и изучением материалов для биографии второго русского
генерала от контрразведки Н.С. Батюшина, понимаешь, сколь трудна для
современных историков задача воссоздать его реальный облик, ибо судьбы и того,
и другого генерала будут понятны лишь в контексте крестного пути, выпавшего на
долю первого поколения отечественных военных разведчиков и контрразведчиков.
Пионеры своего дела, верные защитники России, ее пламенные патриоты, они должны
были своей особой службой, службой изо дня в день под пристальным вниманием
коллег – боевых офицеров и унтерофицеров, – собственной безупречной
нравственностью, безукоризненным поведением, наконец, самоотверженностью
преодолевать непонимание, безразличие, высокомерие и даже преступно беспечное
отношение к делу, которому они служили, особенно со стороны тех царских
генералов, многие из которых, как оказалось, безнадежно устарели для ведения
войн в новую эпоху.
У февральских временщиков (1917 г.) первое поколение разведчиков и
контрразведчиков оказалось под подозрением, многие из них – в положении изгоев.
В послеоктябрьский период жандармы, полицейские, разведчики и особенно
контрразведчики сразу были отнесены к категории заклятых врагов советской
власти. В последующие годы государственные и военные архивы с секретными
фондами, содержащими материалы российских спецслужб, нужны были не для изучения
истории разведки и контрразведки России, а для поиска в них сведений о бывших
их сотрудниках и тех, кто с ними был связан. Если обнаруживали среди выявленных
еще живых, то их безжалостно уничтожали только за то прошлое, которым они в
душе наверняка гордились. Горько сознавать, что эта работа длилась даже не
десяток, а два десятка лет; ее прервала лишь начавшаяся в 1941 году война. Что
же касается военной эмиграции, то понятно, сведения закордонных агентов
советских спецслужб о Монкевице, Батюшине и им подобных проходили по особо
ценной информационной рубрике. Люди из «той среды, которой предстояло быть
истребленной» (Нина Берберова), а они на самом деле в подавляющем большинстве
были ликвидированы, не оставили своим потомкам ни рассказов о времени, о себе,
о делах своих, ни какихлибо документов (конечно, если не считать скорбные,
весьма специфические биографические рассказы, исповеди, эпизоды,
запротоколированные следователями во время допросов тех их них, кто был
арестован и допрашивался в советские годы).
В противоположность этому в Европе, вплоть до Второй мировой войны,
знатные и не очень знатные участники тайного фронта издавали свои мемуары.
Неравноценные по содержанию, они вместе с тем позволили не только увидеть общую
картину невиданной доселе по своим масштабам секретной войны, но и
стимулировали специалистов обобщить ее результаты, наметить новые пути и
средства для ее ведения в настоящем, строить прогнозы на будущее, изыскивать
возможности по своевременному техническому обеспечению этой теперь уже не
только военной, но и государственной сферы, В ряду этой литературы бесспорно на
первом месте стоит книга тогдашнего руководителя германских спецслужб Вальтера
Николаи «Тайные силы» (1924 г.). Эта книга – мастерски сработанный для
увековечивания себя и своих коллег и в назидание потомкам организационный отчет
о проделанном. Отчет производил впечатление не столько изложением гигантского
труда контрразведчиков (о главном, сокровенном в своих делах ни один настоящий
разведчик публично никогда не расскажет), а в первую очередь своей, скажем,
необычной доселе философией. Подрывная работа во враждебном лагере без чего
нельзя добиться победы в войне по Николаи есть комплекс целенаправленных
системных мер, осуществляемых разведкой, контрразведкой и иными учреждениями,
организованными в государственном масштабе. Вальтер Николаи открыл тем самым
одну из составляющих современного цивилизованного мира, а именно: в XX веке
специальные службы в функциональном и организационном отношениях принадлежат
государству в целом, а не какомулибо отдельному ведомству.
Вторая книга мемуаров, особенно интересная русским специалистам,
принадлежала руководителю австровенгерской аналогичной службы времен войны
Максу Ронге и называлась «Война и индустрия шпионажа» (1930 г.) На русском
языке она впервые увидела свет в СССР в 1939 году под названием «Разведка и
контрразведка». Сюжеты тайной войны, относящиеся к Восточному фронту,
противоборству с разведкой и контрразведкой России, занимали много места в
обеих книгах. Причем к российским коллегам – прямым их противникам по ту линию
фронта, в первую очередь к Н. С. Батюшину, – авторы указанных книг относились
без высокомерия, тактично и подчеркнуто уважительно. На исторической родине
хотя бы тысячную долю этого, если не уважения, то понимания! Однако
|
|