тамошним контрразведчикам. Ронге найдет нужным сказать: «Взамен Марченко мы 
получили в лице полковника Занкевича столь же опасного руководителя русской 
агентуры». Тайна вербовки и многолетнего сотрудничества с самым знаменитым в XX 
веке агентом Редлем, работавшим на российские спецслужбы, скрыта в биографии 
одного из перечисленных в этом списке лиц.
     Об уровне оперативного мышления названных военных агентов можно судить, 
например, по следующему документу. В 1901 году В. X. Рооп в специальной записке,
 направленной в Генеральный штаб, обосновал необходимость организации русской 
военной разведки в АвстроВенгрии на принципиально иной основе – путем засылки 
в эту страну высококлассных агентовнелегалов («под чужими именами на 
постоянное жительство»). Трудно отказать себе в удовольствии привести фрагмент 
из этой докладной записки. Рооп пишет: «…Не следует забывать, что времена „иду 
на Вы“ отошли безвозвратно в область преданий и что пренебрежение упорядоченной 
негласной агентурой в данное время может привести к излишним крупным жертвам в 
решительную минуту, когда уже не будет возврата…».
     Инициатива опытного специалиста, к сожалению, не была поддержана в то 
время под предлогом, что для этого требовались серьезные средства из бюджета. 
Дело как очевидно было в другом: идея Роопа далеко обгоняла свое время. Но уже 
во времена Батюшина, ближе к началу войны она начнет реализовываться.
     Уместно заметить, что первые аттестации Батюшину (за 1906, 1907, 1908 годы 
– начальные годы Батюшина как руководителя разведки и контрразведки), весьма 
лестные и объективные, составлял упоминавшийся ранее полковник, а теперь 
генералквартирмейстер штаба округа генералмайор С. А. Воронин. Генерал с 
высшим военным образованием, он имел за плечами уникальный опыт по изучению 
своего соседа – АвстроВенгрии, так как служил в округе с 1890 года. Был 
Воронин там и командиром роты, и состоял для поручений при штабе, со временем 
стал старшим адъютантом штаба округа. Последняя должность позволила выдвинуться 
ему на пост военного агента в Вене, где он пробыл ровно семь лет (18931900 гг.
). Окружным генералквартирмейстером штаба округа Воронин стал после 
четырехлетнего пребывания в должности начальника отделения 
генералквартирмейстерской части Генерального штаба в СанктПетербурге. В 
аттестациях Батюшина, написанных как видим уникальным знатоком своего дела 
Ворониным, есть примечательные для младшего по возрасту и имеющему значительно 
меньший профессиональный опыт оценки. «Умственные способности отличные». «Воли 
твердой, настойчив, иногда чрезмерно впечатлителен». «Работает очень много, 
причем проявляет инициативу, самостоятельность взглядов и упорство в их 
проведении. Но в организации самого дела, в наиболее сложных и трудных случаях 
не всегда выказывает достаточно уменья, живости и сноровки». И, несмотря на это 
аттестуемый, по Воронину, является специалистом «выдающимся». Все его 
аттестации заканчиваются одной фразой «нравственности безупречной».
     На новом поприще учиться пришлось в том числе и на горьком опыте. Четыре 
месяца спустя после того как штабскапитан Батюшин полноправным офицером вошел 
в парадные двери штаба округа на Саксонской площади Варшавы, случилось 
невероятное. В конце января 1902 года он, как и все его коллеги, был буквально 
потрясен, узнав, что арестован старший адъютант штаба округа подполковник А. Н. 
Гримм, который являлся агентом разведок двух враждебных России соседних 
государств. Он был перспективный офицер, по долгу службы имел дело с особо 
секретными центральными и окружными военными документами, числился на отличном 
счету у командования и сослуживцев. Этот потомственный дворянин и глава 
семейства не по принуждению, а по собственной воле, изза корысти сам предложил 
свои услуги германской и австрийской разведкам. Те плотно работали с ним, 
начиная с 1895 года. М. Ронге вынужден горько признать: «В 1902 г. 
разведывательной деятельности против России был нанесен тяжелый удар. В Варшаве 
был арестован германский агент – русский подполковник Гримм». После суда над 
Гриммом, который состоялся в конце мая 1902 года, приговор был конфирмирован 
высшей властью. Изменник лишался воинского звания, дворянского достоинства, 
чинов, орденов и медалей и всех прав состояния, исключался из военной службы и 
ссылался в каторжные работы на 12 лет «с законными последствиями сего 
наказания».
     О состоявшемся суде и о высочайше утвержденном приговоре официально 
известила ежедневная газета на русском языке «Варшавский дневник» между прочим 
назвав в обоих сообщениях лишь статью Уголовного уложения, не раскрывая перед 
своими читателями суть преступления. Надо полагать, что суровая кара, постигшая 
предателя, стала хорошим нравственным уроком для русских разведчиков и 
контрразведчиков начала века, что совсем немаловажно, зная, в каких сложных 
условиях протекала их служба. Позже после Русскояпонской войны в округе станет 
правилом: военное руководство, объявляя приказы по шпионским делам, намеренно 
детально знакомила офицерский корпус с содержанием таких чрезвычайных 
происшествий («не делая никаких тайн из описания тех приемов, к которым 
прибегали шпионы в целях собирания секретных военных сведений»). Положительный 
эффект такого рода «доверия высшего военного начальства к офицерам» был 
очевиден: «вопервых, ликвидировало все кривотолки после судебного 
разбирательства шпионских дел, а вовторых, воспитывало в должном направлении 
офицерскую среду, а через нее и солдат в должном исполнении ими гражданского 
долга. Невольно просачивалось это затем и в толщу гражданского населения, 
которое являлось таким образом незаменимым сотрудником агентов правительства», 
то есть контрразведчиков. Так оценивал много лет спустя воспитательное значение 
уроков, связанных со шпионскими делами, генерал Батюшин. Был сделан и 
профессиональный вывод на уровне всего военного ведомства. Ужесточались меры по 
допуску к работе с секретными и совершенно секретными документами и материалами