административными, партийными, правоохранительными структурами. В стране не 
осталось ни единой, кроме КГБ, организации, которая могла бы взяться за борьбу 
с этим разрушительным явлением. У КГБ была заслуженная репутация учреждения, не 
пораженного коррупцией, у КГБ - опытные кадры и разветвленные структуры. Но в 
1990 1991 годах новому управлению не удалось проявить себя. Расчеты на быстрый 
успех не оправдались. Работа по организованной преступности - это совершенно 
новая область для комитета. Результаты дадут только последовательные, 
неустанные усилия. Сотрудники госбезопасности, уверен, проявят и здесь 
самоотверженность и высокий профессионализм. Для этого им нужна поддержка 
общества, уверенность в своем будущем и разумное руководство, не преследующее 
личных политических интересов. 
 В кампанию гласности включилось и Первое главное управление. В декабре 1989 
года начальник разведки впервые в ее истории выступал перед открытой аудиторией.
 В конференц-зале МГИМО собралось несколько сотен преподавателей и студентов, и 
с замирающим сердцем я приступил к рассказу о своей службе, расположив к себе 
слушателей, как мне казалось, воспоминанием об учебе в этом институте 
много-много лет тому назад. В зале были знакомые лица. А. А. Давидова, учившая 
меня когда-то языку урду, прислала короткую теплую записочку. Я почувствовал 
себя увереннее. Заготовленный текст пришлось отложить в сторону. Эти слушатели 
явно ждали живого слова, и нельзя было обмануть их ожиданий. Выступление 
удалось. Это стало понятно по дружелюбно оживленной реакции зала, десяткам 
записок с вопросами. 
 Январь 1990 года. Авиационный завод "Знамя труда". Очередное выступление. На 
подступах к залу вижу знакомое лицо - мой дальний родственник Николай Ильин, 
работающий на этом заводе. Зал набит до отказа, и аудитория - рабочие, инженеры 
- оказывается даже еще более отзывчивой и доброжелательной, чем в МГИМО. Град 
вопросов - от очень наивных до весьма непростых. Отвечаю честно, в меру своей 
осведомленности. 
 Вопрос: "Сколько вы зарабатываете в месяц?" 
 Ответ: "Тысячу триста рублей". 
 В зале раздается гул. Не могу понять, в чем дело, - видимо, сумма велика. 
Громкий голос из аудитории: "У нас столько слесарь может заработать!" Вот, 
оказывается, что. А я-то думал, что мне хорошо платят. 
 Приподнятое настроение наступает после удачного общения со слушателями, но 
подготовка к нему - это тяжкий труд. Меня удручают штампованные неуклюжие фразы 
материалов, которые готовятся в нашем управлении информации. Они напоминают 
передовые статьи "Правды" десятилетней давности. Я переделываю их по своему 
вкусу. Ведь выступление начальника разведки, как мне думается, событие для 
слушателей. Они должны видеть перед собой не чиновника, читающего по бумажке, а 
размышляющего, не во всем абсолютно уверенного человека, способного поделиться 
с аудиторией своими сомнениями. Главное же, на мой взгляд, говорить правду, 
честно предупреждая о невозможности разъяснения вопросов, составляющих 
государственную тайну. 
 ...Разведчик становится известен миру только тогда, когда его постигает 
крупная неудача. Пожалуй, то же самое можно сказать о разведке. Эта организация 
по своей природе должна видеть и слышать все, оставаясь сама невидимой. Нам 
довелось работать в тяжелый период, коли уж я стал лектором... 
 22 апреля 1990 года (по случайному совпадению в номере, посвященном 120-летию 
со дня рождения В. И. Ленина) "Правда" поместила первое развернутое интервью с 
начальником ПГУ. В этом интервью я пытался реалистически показать место 
разведки во внешнеполитическом механизме страны, наши новые подходы к реалиям 
международной жизни и внутреннего положения Советского Союза. Думаю, что 
удалось избежать громких слов и пустых фраз, намеков на всемогущество своей 
службы. Интервью было положительно оценено руководством КГБ и нормально 
встречено читателями. Во всяком случае, критики оно не вызвало. Отношения 
разведки с общественностью и прессой развивались спокойно и доброжелательно. 
Единственное осложнение возникло однажды. Еженедельник "Аргументы и факты" 
предложил набор вопросов, отражающих не только абсолютное отсутствие 
представления о разведывательной службе, но и попытку представить ПГУ в крайне 
невыгодном свете. Я дал ответы на все вопросы, добавив к ним следующее 
обращение: "Мне пришлось комментировать чьи-то измышления, опровергать 
недобросовестные вымыслы, рассчитанные, по-русски говоря, на простака. Но 
терпение - одна из добродетелей разведчика, и я отвечал серьезно и 
добросовестно. 
 Боюсь, дело не в том, что наша читающая публика верит стереотипам, которые 
создают Дж. Баррон (американский автор ряда книг о КГБ) и компания, авторы 
детективных романов невысокого пошиба или предатели, пытающиеся спрятать под 
ворохом "разоблачений" иудино клеймо... 
 Хотелось бы, чтобы не только читатели, но прежде всего те, кто формирует 
общественное мнение, подходили к этим стереотипам со здравым скептицизмом... 
Если в этом требуется наша помощь, мы всегда готовы ее оказать" (АиФ, 1990, No 
34). 
 На этом, к сожалению, контакты ПГУ с еженедельником прекратились. Разоблачение 
зловещей роли КГБ было стабильной темой влиятельного в годы расцвета 
перестройки еженедельника "Московские новости". Пишущие девушки "Московских 
новостей" с каким-то прозелитским новомышленческим пылом набросились и на 
разведку, не особенно заботясь о достоверности фактов, логичности изложения. По 
мере того как конкуренция на газетном рынке нарастала, а популярность 
еженедельника падала, журналистки шли от пересказывания изданных за рубежом 
писаний изменников, вроде Гордиевского, к переложению анонимных рассказов людей,