упоминавшееся мною нежелание наших людей говорить начальству что-то нехорошее о 
своих товарищах. 
 И единственный, пожалуй, раз за все годы службы я невзлюбил не начальника, а 
собственного подчиненного. С Георгием я познакомился еще в Москве, и он мне 
приглянулся своим энтузиазмом, желанием работать, подвижностью. Меня постигло 
горчайшее разочарование. Георгий умел многое: водить машину, ремонтировать ее, 
играть на гитаре, петь, играть в теннис, бадминтон и во что-то еще. Он только 
не умел работать и, как я вскоре убедился, не обладал достаточной волей для 
того, чтобы заставить себя работать. Моя неприязнь к этому человеку приобрела .
устойчивый характер, но общение с ним привело к важному выводу: есть люди, 
которых бесполезно воспитывать и приобщать к оперативной работе. На них не 
следует тратить время и нервы. Им надо находить место по способностям в немалом 
аппарате Центра или расставаться с ними навсегда подобру-поздорову. 
 О моей профессиональной этике 
 Наша служба как своеобразный общественный институт покоится на трех китах: 
взаимное доверие действующих лиц, преданность делу и требовательность. Она не 
может не только нормально функционировать, но и просто существовать, если 
источник и офицер, офицер и резидент, резидент и Центр не будут доверять друг 
другу. В нашем деле, где очень много кропотливой, даже скучной работы, в любое 
время могут возникать ситуации, когда под угрозой оказывается судьба человека. 
Многие наши иностранные помощники работают за деньги, бывает, за очень большие 
деньги, но никакие суммы не побудили бы их к этому, если бы они не доверяли 
нашей службе и конкретно человеку, поддерживающему с ними контакт. В ходе 
длительной работы между нашим офицером и его "контактом" (назовите его агентом, 
источником, помощником - сути дела это не меняет) возникает совершенно особая 
близость, которая, судя по книгам и рассказам ветеранов, может появляться у 
людей лишь на войне. Встреча с источником проводится один на один. Разведчик 
добросовестно и подробно отчитывается о ней, он должен честно доложить и о 
неприятных для него моментах, а такие бывают нередко. Если он поддается 
соблазну что-то утаить, солгать, то маленькая ложь непременно будет 
превращаться в большую и столь же непременно обнаружится в будущем. Разведчик 
должен быть уверен, что никакая правда, даже самая неприятная, никакая его 
ошибка не будет обращена начальником ему во вред. Только при этом условии и 
начальник может быть уверен, что подчиненный всегда будет доверять ему, ничего 
не утаивая и не искажая. 
 Доверие не исключает требовательности. Именно требовательность позволяет 
стимулировать работу, выделять способных и добросовестных, избавляться от тех, 
кто не оправдывает доверия. Требовательность - это один из ликов человеческой 
справедливости, она должна быть одной для всех - от начальника разведки до 
самого младшего, начинающего работника. Требовательность не может идти только 
сверху вниз - она должна быть всеобщей и взаимной. 
 И наконец, преданность делу. Наша служба не может предложить сотруднику 
материальных благ, быстрой карьеры, общественного признания. Разведчик должен 
быть скромен и неприметен, его главный побудительный мотив в преданности делу и 
своему товариществу, в служении Отечеству. 
 Дружественные отношения между Советским Союзом и Индией отнюдь не означали, 
что индийская контрразведка относилась либерально к активности нашей службы. 
Существовали как бы неписаные правила: не возбраняются контакты с политическими,
 общественными деятелями, журналистами и т. п. Это распространялось на 
посольства и разведывательные службы всех стран с некоторыми ограничениями для 
пакистанцев и китайцев. Выявленные попытки устанавливать выходящие за рамки 
официальных отношения с государственными чиновниками, военнослужащими и 
особенно сотрудниками спецслужб решительно и жестко пресекались. 
 Время от времени разражались публичные скандалы. Румынский дипломат был 
захвачен с поличным во время получения им документов министерства обороны Индии 
от местного журналиста и передачи тому же журналисту в качестве платы ящика 
виски. Встреча проводилась в городе, место ее проведения было обставлено 
десятками контрразведчиков. Газеты с упоением смакуют все подробности. Имена 
отличившихся сотрудников не называются, но о них говорят с гордостью. 
 Дело занятное. Каким образом контрразведке удалось заранее узнать о месте 
встречи и подготовить захват? Возможны два варианта. Индийский журналист был 
подставлен контрразведкой румынскому разведчику, но в этом случае его имя 
осталось бы неизвестным широкой публике. Однако это реальное лицо. У нас с ним 
было соприкосновение, и от развития контакта наш сотрудник уклонился - индиец 
предлагал грубо сфабрикованный секретный материал. Видимо, имел место другой 
вариант: румын и журналист сговаривались о встрече по телефону (пределы 
человеческого легкомыслия никому не известны) либо в помещении, где установлены 
подслушивающие устройства. 
 Румын объявляется персона нон грата. Журналиста судят. Основной тезис его 
защиты: подсудимый не имеет ни малейшего отношения к министерству обороны, у 
него нет там даже знакомых, и так называемый секретный документ он изготовил 
самолично без чьей-либо помощи. 
 Зачем румынской разведке потребовались документы министерства обороны Индии? У 
нашей службы взаимосвязи с румынами в ту пору уже не было, и выяснить это так и 
не удалось. 
 У нас тоже бывают неприятности. Индийцы выдворяют наших работников без 
объяснения причин. Посольство ритуально протестует, но мы знаем, на чем 
работник "прокололся". Надо отдать им должное, индийцы в этих случаях всегда 
действуют корректно, но решительно. За выдворяемым выставляется демонстративное 
наружное наблюдение. В день отъезда его провожают крупные силы "чистых"