- Не вешайте мне лапшу на уши. Лидеры этой так называемой экстремистской 
организации сегодня стоят у власти, тогда как потомки аль-Хусаини сражаются за 
мир. Что до 
моего отца, то я не одобряю его методов, иначе я не взялась бы вам помогать. Но 
я могу понять 
его. Знаете ли вы, что моя семья обладала более чем шестью тысячами акров садов 
там, где вы 
основали свой Израиль? У нас были апельсиновые сады и в Ашкелоне, и Кефар-Саве. 
Все это 
было отнято. Скажите мне, что бы вы делали на моем месте? В доме, где вырос мой 
отец, у 
самого берега, в Яффе, было двадцать комнат. Теперь там полицейский участок. 
Сперва он был 
почетным гражданином, а потом вдруг стал изгнанником. Поэтому не говорите мне, 
как вы 
боролись за свою свободу. Вы въехали в рай на чужих спинах. Но хватит! Пора уже 
подумать и 
о будущем. Я все еще не верю, что у нас имеются реальные шансы на мир, но никто 
не должен 
сказать, что мы ничего не сделали для его установления. Вы можете это понять?
     - Да, могу. Но вспомните. Мой народ тоже потерял все, что имел, в 
Холокосте [ 
Холокост (Катастрофа) - так называется массовое истребление евреев перед второй 

мировой войной и во время нее. ] и должен был начинать сначала.
     - Но мы-то за что расплачиваемся? Ведь не мы вы звали, этот Холокост. В 
какой-то мере 
и мы тоже его жертвы. Этого не можем изменить ни вы, ни я.
     Надин замолчала.
     - Бассам расскажет обо мне вашему отцу? - спросил Натан.
     - Нет. Он ничего не рассказывает ему, только мне. По правде говоря, в 
последнее время 
отец не разговаривает со мной, считает, что я придерживаюсь ошибочных взглядов. 
Об этом он 
говорит всем окружающим еще и потому, что надеется уберечь меня от угрожающей 
мне, по 
его мнению, участи.
     Вошел Бассам и пригласил их на ужин. Следуя за Надин в столовую, Натан 
испытывал 
такое чувство, будто видит какой-то фантастический сон. Он как будто бы был на 
вершине 
высочайшей сияющей горы. Что, если он упадет с нее?
     Стол был уставлен местными лакомствами, начиная от большой чаши ароматного 
риса с 
цыпленком и кончая баклажанами в остром соусе. Только приступив к еде, Натан 
понял, как он 
голоден.
     Несколько минут они молча ели, затем Натан спросил:
     - Что вам удалось выяснить о той девушке, чье имя я вам давал?
     Кивнув, она вытерла губы белой салфеткой.
     - Бассам все проверил. По этому адресу живет большая семья. Пять братьев и 
одна 
сестра. Все они палестинцы, уроженцы Хайфы. Вы хотите знать что-нибудь еще?
     - Только одно: находится ли все еще девушка по этому адресу?
     - Да.
     - Она наш входной билет в организацию, которая замышляет убийства.
     - Расскажите мне об этом по-подробнее.
     - Она племянница человека, который до недавнего времени возглавлял 
небольшую 
организацию, созданную для убийства умеренных палестинских лидеров. Я имею в 
виду тех, 
кто хочет вести переговоры с Израилем под эгидой ООН. Ее дядя договорился о том,
 что она 
поедет в Грецию и будет связной для его ячейки. Он выбрал именно ее, потому что 
доверял ей 
и потому что в подобной ситуации женщина вызывает меньше подозрений, чем 
мужчина. Он 
сделал все необходимые приготовления и уже собрался послать кого-нибудь за ней, 
когда с ним 
произошел несчастный случай он утонул, занимаясь подводным плаванием.
     - Какой удачный для вас случай, - сказала она.
     - Вы очень подозрительны, - ответил он, улыбаясь.
     - Для этого у меня есть все основания.
     - Ну что ж, это не такая плохая черта в сложившихся обстоятельствах. Но 
его 
заместитель ожидает ее. Он полагает, что за ней и в самом деле отправили 
нарочного и что она 
вот-вот приедет.
     - И чем же это облегчает проникновение в их орга
     низацию? Уж не собираетесь ли вы уговорить ее сотруд