экспертной оценки. Пропущенный через сито вариант направлялся в сталинский 
секретариат, который, в свою очередь, решал, что необходимо доложить советскому 
вождю. Но, подобно Черчиллю, который, оказавшись заваленным грудой разведданных,
 предпринял шаги по сокращению их потока, Сталин, начав получать больше 
материала, чем мог эффективно освоить, провел в 1940 году серьезную 
реорганизацию системы. Ф. И. Голиков, назначенный начальником Главного 
разведывательного управления Генштаба, стал подчиняться непосредственно Сталину.
 Сотрудники разведуправления оценивали информацию, сравнивали с ранее 
полученными данными, проводили экспертную оценку, после чего Голиков лично 
докладывал Сталину(1). Таким образом, в отличие от британских и немецких 
разведывательных служб, советская система оказалась чрезвычайно 
централизованной. Но как выяснилось, и она таила в себе роковой недостаток – 
чрезмерно большую роль человеческого фактора, что и привело к катастрофе.
 Во-первых, зная характер хозяина. Голиков, естественно, изо всех сил стремился 
угодить ему. Генералу не потребовалось много времени, чтобы выяснить взгляды 
Сталина по широкому кругу международных проблем. Независимо от его источника 
любое донесение, совпадающее с мнением Сталина, Голиков помечал грифом 
«достоверное». При этом он не уничтожал материалы, противоречащие мыслям вождя, 
– генерал был опытным чиновником. Голиков всего лишь делал пометку, что 
источники их получения «не заслуживают доверия». Сталин возвращал такие 
материалы с резолюцией «в архив», и с ними в дальнейшем уже никто не мог 
ознакомиться. В результате ни руководство Наркомата обороны, ни сотрудники 
Генштаба не имели представления ни о количестве, ни о важности разведданных, 
противоречащих идеям, высказанным Сталиным(2). Поэтому провалов у КГБ было 
отнюдь не меньше, чем у СИС, хотя вызывались они совсем иными причинами. СИС не 
могла предоставить сидящему на голодном пайке потребителю достаточного 
количества сырья, КГБ же, как мы увидим, давал великолепный сырой материал, но 
Сталин – важнейший потребитель – часто не принимал этот материал во внимание.
 КГБ резко сменил приоритетные направления своей деятельности после немецкого 
вторжения в Советский Союз в июне 1941 года. Несколько раньше в центре 
интересов КГБ находились вопросы, связанные с ходом переговоров, приведших к 
заключению 23 августа 1939 года советско-германского пакта о ненападении. 
Необходимо учесть, что к тому времени Москва уже получила предложения от 
западных стран подписать договор об антигерманском союзе. Насколько искренними 
были эти предложения? Какие цели преследовали Берлин, Лондон и Париж? Когда 
Сталин подписал пакт с Гитлером, западные державы вначале спокойно, а затем со 
все возрастающей настойчивостью принялись предупреждать вождя о том, что 
Германия не намерена соблюдать заключенный договор, что нацисты лишь выжидают 
удобного момента для нанесения удара на Востоке с целью покорить Советский Союз.
 Соответствовали ли эти предупреждения истине или являлись провокацией, 
направленной на разрушение советско-германского альянса? Как относилась к 
Советскому Союзу Германия после своих грандиозных побед на Западе?(3)
 После немецкого вторжения на территорию Советского Союза главнейшей задачей 
КГБ стало выяснение отношения Британии (позже и Америки) к мирным заигрываниям 
Германии с ними. Москва больше всего опасалась повторения вторжения союзников 
1917 – 1919 годов. Ее преследовал кошмар превращения войны в совместный 
германо-англо-американский поход против России с целью свержения коммунизма. 
Этот страх явился источником подозрительности в отношении союзников, 
подозрительности, которая так и не была преодолена в ходе войны. Что задумывают 
англичане? Кто из немцев ведет с ними переговоры? Вступление американцев в 
войну в декабре 1941 года после Перл-Харбора вызвало те же опасения и по 
отношению к ним. Кроме того. Советский Союз страшился удара Японии с востока.
 Конечно, существовали и разведывательные задачи, связанные с не столь крупными 
проблемами. Расположение, ударная мощь и моральное состояние немецких войск, 
военные планы противника, технические детали вооружений, уровень промышленного 
производства, система связи, линии снабжения и передвижения войск – все это 
интересовало КГБ. Но не эти вопросы были главными. Сталин смотрел на войну 
сквозь призму более широких интересов. И хотя Советский Союз пока боролся за 
собственное существование, КГБ продолжал претворять в жизнь планы, направленные 
на реализацию долгосрочных интересов страны. Как представляют себе западные 
страны послевоенную Европу?
 Проанализируем, какими средствами располагал КГБ, чтобы дать ответ на все эти 
вопросы. «Красный оркестр», руководимый поляком Леопольдом Треппером, 
действовал в Бельгии, а позже и во Франции. Эта группа являлась основным 
источником информации из оккупированной Европы. Журналист Рихард Зорге, 
наполовину немец, наполовину русский, руководил из Токио вместе со своим 
японским другом Ходзуми Одзаки, вероятно, самой важной за все время войны 
советской шпионской сетью. Из Швейцарии группа Люци, или Группа трех 
(включавшая в себя и англичанина Александра Фута), передавала информацию об 
оперативных данных, почерпнутых из немецких военных источников. В Риме 
советская разведка имела в английском посольстве агента, который в решающий 
момент сообщил данные первостепенного политического значения. Шпионская сеть, 
руководимая Рут Кучински из ее дома в Оксфорде, успешно проникла в британский 
Военный кабинет, Королевские ВВС и Штаб союзных экспедиционных сил.
 И конечно, в различных кругах общества имелось множество людей, 
симпатизировавших Советскому Союзу. Никто из них не входил, строго говоря, в 
шпионские группы. Некоторые действовали тайно, некоторые – открыто. Одни были 
профессиональными сотрудниками КГБ, другие – нет. Эти люди информировали Москву 
по самому широкому кругу вопросов. Известны имена Кима Филби, Гая Берджесса, 
Дональда Маклина, Энтони Бланта, Джона Кейнкросса, Ормонда Юрена, Джона Кинга,