Ойл» ответило, что таким образом нарушается соглашение, подписанное ими в 1929 
году с «ИГ Фарбен», и что они предпочитают лучше не разрабатывать такое топливо,
 чем нарушить договор. «Стандард Ойл» все же были сделаны необходимые 
разработки и построены перерабатывающие заводы для получения горючего с 
октановым числом 100, но в Германии! Таким образом, немцы получили не только 
формулу, но и точные сведения о производительности заводов(10).
 Даже получение чертежей бомбодержателя, сделанного на фирме «Норден», операция,
 считавшаяся самой важной из проведенных абвером в США, при ближайшем 
рассмотрении оказалась дутым успехом. Николаус Риттер, немец, живший в Америке 
в течение десяти лет, возглавлял разведывательную группу абвера, заполучившую 
чертежи. Они были переданы ему Германом Лангом, инспектором завода «Норден», 
который взял их домой, как только ему предоставилась такая возможность, и 
спокойно их скопировал. К 1938 году немецкие ученые заполнили те секции, 
чертежи которых Ланг не смог украсть, и Германия получила то, что называлось 
«самым строго сберегаемым американским оружием». Однако применение 
бомбодержателей оказалось весьма ограниченным. Их не успели смонтировать на 
немецких бомбардировщиках ко времени налетов на Великобританию, а потом немцы 
уже относительно мало бомбили, делая упор на истребители и вспомогательную 
авиацию(11).
 Что же касается политической разведки, то и здесь немцы отнюдь не блистали. В 
этой сфере они потерпели неудачу главным образом из-за неверной трактовки 
полученных данных. В Берлин стекалось огромное количество политических сведений 
от всех многочисленных разведслужб. Некоторые сведения были вполне достоверными,
 но большинство основывалось на невежестве и предрассудках, и к тому же даже 
малая толика полезной информации теряла смысл из-за неверной трактовки.
 В абвере не смогли разобраться в существе происходящих в США политических 
процессов и пытались приобрести влияние и распространить идеи гитлеризма путем 
оплачиваемой пропаганды. Агенты абвера поверили сплетне, будто президент 
Рузвельт на самом деле был евреем по фамилии Розенфельд, и изображали его в 
своих донесениях как застенчивого человека, неумелого и некомпетентного 
политического деятеля. Они не поняли также сути расовых взаимоотношений в США и 
сообщали в Берлин, что расовые предрассудки там настолько возрастут, что 
повлияют на позицию правительства в отношении преследования евреев в Германии. 
Хоть абвер и нашпиговал американское посольство в Берлине разного рода 
аппаратурой и имел детальную информацию обо всем происходящем в посольстве, 
офицеры абвера не видели оснований к тому, чтобы опровергать мнение Гитлера, 
будто американский президент – застенчивый и некомпетентный полукровка(12).
 Однако немецкий дипломат Ганс Дикхофф, бывший послом Германии в США в 1937 – 
1938 годах, весьма внятно сообщил Берлину, что он убежден в том, что 
Соединенные Штаты будут поддерживать Великобританию в случае войны с Германией. 
Дипломат, в отличие от шпионов, заметил изменение взгляда Рузвельта на мировую 
политику, отход от изоляционизма и желание взять на себя ответственность 
мировой державы. Эти изменения в сочетании с эмоциональной поддержкой 
Великобритании могли означать лишь укрепление антигерманских позиций Америки. 
Далеко идущий вывод дипломата услышан не был. Он никак не вязался с более 
ранними разведывательными данными и основывался лишь на дипломатическом опыте, 
а не на источниках секретной информации. Гитлер отверг его(13).
 Спецслужба Советского Союза, сменившая в 20 – 30-х годах много названий (ГПУ, 
ОГПУ, ГУГБ НКВД), была занята главным образом искоренением подрывных элементов 
внутри страны. Сталин использовал ее для подавления крестьян, чистки в армии и 
получения доказательств для многочисленных показательных процессов того периода.
 Ее заграничные интересы касались только эмигрантских организаций, таких, как 
«Трест», получавших помощь от Великобритании и США. В большую часть этих 
организаций были внедрены сотрудники советских спецслужб, и эти организации 
продолжали функционировать до тех пор, пока в Москве считали это нужным. Затем 
они уничтожались, для чего их основных деятелей завлекали на территорию СССР, а 
потом арестовывали.
 К моменту смерти Дзержинского в 1926 году КГБ еще не смог проникнуть внутрь 
британских спецслужб. Его цель казалась недостижимой – найти молодых англичан, 
которые были бы готовы взять на себя пожизненное обязательство помогать СССР, 
выполнять функции «агентов на местах» и служить интересам СССР везде, куда бы 
ни забросила их судьба. Предъявляемые требования были весьма специфическими: 
политические взгляды, идущие вразрез с происхождением, желание предать свой 
класс и свою страну и врожденный талант лицедея, поскольку им пришлось бы 
обманывать не только коллег, но и семью и друзей.
 К счастью для Советского Союза, таких молодых людей вскоре стало хоть пруд 
пруди. В Великобритании крепло глубокое разочарование в британской политике, 
вызванное сокрушительным поражением лейбористов осенью 1931 года и решением 
Рамсэя Макдональда продолжать занимать должность премьер-министра правительства,
 не имеющего ни определенной политики, ни убеждений. Это был третий год Великой 
депрессии, был очень высок уровень безработицы, а захват Японией Маньчжурии 
явился предвестником грядущего мирового конфликта. Капитализм вдруг оказался не 
только злобным, но и уязвимым, и в британских университетах стали рассуждать не 
о том, как он падет, а когда. Коммунистические «антивоенные» группировки были 
созданы в Кембридже, Лондонской экономической школе, Лондонском университетском 
колледже почти одновременно. Представители этих группировок встретились на 
Пасху в 1932 году, чтобы выработать совместные действия по координации 
коммунистической деятельности в британских университетах(14).
 В КГБ прекрасно знали о том, что происходит среди элиты британских 
интеллектуалов. Вряд ли когда еще наступил бы более благоприятный период для