финансирование газет и журналов, очевидно, оказывали определенное действие. 
Однако привести специфические примеры успехов ЦРУ весьма сложно. Возможно, 
главный результат заключался в том, что французская политика стала осложняться 
деятельностью множества мелких партий. Это обстоятельство скорее помогало, а не 
мешало коммунистам.
 Заявление о том, что ЦРУ спасло Европу от коммунизма, – явное преувеличение. 
То, что ни одна из европейских стран не стала коммунистической, объясняется в 
гораздо большей степени открытой американской помощью – «Планом Маршалла», 
устоявшимися внутренними связями, традиционным политическим и экономическим 
консерватизмом, а вовсе не махинациями клики руководителей тайных операций в 
Вашингтоне.
 Больше всего восторженных отзывов получила совместная операция СИС и ЦРУ, 
проведенная в 1953 году в Иране. Самая высокая похвала исходила из самого ЦРУ 
[40] , приводившего эту операцию в качестве хрестоматийного примера 
эффективности тайных действий. Удалось успешно подкупить несколько ключевых 
фигур в Иране (два агента получали ежемесячно по 50 тыс. долларов каждый), 
развернулась пропагандистская кампания с целью запугать народ захватом власти 
коммунистами; армейские части, настроенные против Мосаддыка, получили 
американское вооружение. Все говорит за то, что Мосаддык был националистом, а 
не коммунистом. Он организовал Народный фронт, поставив вопрос о том, кто 
должен владеть иранской нефтью. Мосаддык отказался легализовать 
коммунистическую партию и не принимал ее помощи(21). Хотя цели ЦРУ были 
достигнуты, трудно сказать, насколько велико было его влияние в замене 
Мосаддыка шахом. Иранская армия, полиция и политические лидеры, похоже, играли 
в перевороте гораздо большую роль, чем та, которая отводится им ЦРУ.
 В 1954 году в Гватемале ЦРУ свергло законно избранное правительство, во главе 
которого стоял политик левой ориентации Хокобо Гусман Арбенс. На этот раз ЦРУ 
широко использовало так называемую «технику большой лжи», состоящую в 
утверждении, что, чем грандиознее ложь, тем больше ей верят. Перед ЦРУ стояла 
задача убедить средний класс Гватемалы в том, что правительство Арбенса не 
более чем марионетка Советского Союза. В преддверии путча радиостанция «Голос 
освобождения» (на самом деле радио ЦРУ) регулярно передавала сообщения о 
движении советских судов с грузом оружия, предназначенного для Гватемалы. (Эта 
выдумка подействовала столь успешно, что ЦРУ, видимо полагаясь на короткую 
людскую память, вновь применило ее против Никарагуа в 1984 году, но на сей раз 
безрезультатно.) После путча в Гватемале пришло к власти правительство Карлоса 
Кастильо Армаса. которое оказалось настолько коррумпированным, что даже 
руководитель операции сотрудник ЦРУ Дэвид Этлп Филлипс сожалел о содеянном(22).
 Короче говоря, тайное вмешательство ЦРУ во внутренние дела тех стран, где США 
опасались роста влияния коммунистов, часто приносило результат, обратный 
желаемому. Но хуже всего было то, что эта деятельность лишала США морального 
превосходства перед Советским Союзом. У Соединенных Штатов была высокая 
репутация страны, уважающей чужой суверенитет и право других государств на 
самоопределение. Тайные акции ЦРУ приводили к тому, что многие переставали 
видеть различие между США и СССР. В тех странах, где проводилась большая часть 
тайных операций (а это главным образом были страны «третьего мира»), люди уже 
не видели разницы между ЦРУ и КГБ. Обе организации являлись для них символами 
империализма. Не желая того, оперативники ЦРУ, занимающиеся проведением тайных 
операций, приобрели в глазах народов тот же облик, что и их постоянные 
оппоненты.
 И все же очень часто эти американцы – сотрудники ЦРУ – были по-настоящему 
благородными людьми и. как ни иронично это звучит, зачастую исповедовали 
либеральные взгляды. Разведывательная деятельность имеет тенденцию привлекать 
людей религиозных, с альтруистическими склонностями, и при этом весьма 
одаренных. Упоминавшийся выше Дэвид Этли Филлипс, сотрудник ЦРУ в Гватемале, 
называет Уильяма Колби, являвшегося директором ЦРУ с 1973 по 1976 год, не иначе 
как «солдат-пастор». Эти люди верили, что они идут в «крестовый поход», но по 
иронии судьбы, так же как и их противники марксисты, они считали, будто 
благородство цели оправдывает применение любых средств. Они зачастую по 
собственной инициативе решали, какие тайные операции необходимо осуществить в 
поддержку американского внешнеполитического курса, а затем воплощали свои идеи 
в жизнь под самым минимальным контролем.
 Первоначально ЦРУ смотрело на Госдепартамент как на конкурента и держало его в 
неведении относительно своих дел. Иногда возникали такие ситуации, когда тайные 
действия ЦРУ вступали в прямой конфликт с политикой, проводимой 
Госдепартаментом. Но во время правления братьев Даллесов был заключен союз, 
который оказался гораздо опаснее предшествовавшего ему соперничества. Аллен 
Даллес, бывший сотрудник УСС, вернулся в разведку в 1951 году в качестве 
руководителя тайных операций. В 1953 году он стал директором ЦРУ. Его брат Джон 
Фостер Даллес уже был госсекретарем с устоявшейся репутацией блестящего воина 
«холодной войны», выступающего за освобождение Восточной Европы и «отбрасывание 
коммунизма». Тайные операции казались острым и эффективным оружием для 
достижения этих целей. Узы между Госдепартаментом и ЦРУ стали настолько тесными,
 что ЦРУ без труда удалось отбить попытку конгресса создать комитет для надзора 
за его деятельностью. Аллен Даллес имел полное право сказать: «Разведка для 
нашего правительства играет большую роль по сравнению с ролью разведок для 
любого другого правительства земного шара».(23)
 Вовсе не все были счастливы в результате создавшегося положения. Оглядываясь 
назад, Лайман Киркпатрик, занимавший во времена Даллеса пост генерального 
инспектора ЦРУ, говорит: «Имеется в виду период, на который, стараясь быть