|
армии, в 1920 году командовал отдельной кавалерийской бригадой 2-й Конной армии.
Он окончил Военную академию РККА и Курсы усовершенствования высшего командного
состава. Командовал дивизией и корпусом, был начальником штаба Ленинградского
военного округа. В 1934 году его вызвали в Москву и назначили заместителем
начальника Управления механизации и моторизации РККА. А вскоре поставили во
главе военной разведки.
Поскольку разведывательное дело было для него в новинку, первым замом сделали
Артузова. 21 ноября 1935 года он получил звание корпусного комиссара (в
армейской иерархии генерал-лейтенант). Поскольку военную разведку вывели из
структуры штаба Красной армии, разведчики напрямую подчинялись наркому обороны
Ворошилову.
Многие сотрудники Ворошилова откровенно говорили о том, что нарком не только
некомпетентен в военных вопросах, но и не особенно утруждает себя делами. Любит
представительствовать и избегает решения серьезных проблем.
Сотрудник Института востоковедения Академии наук Владимир Михайлович
Константинов до войны работал в Японии в военном атташате. В 1938 году его
посадили. Незадолго до ареста вызвали к Ворошилову отчитаться о работе в Японии
(см. книгу И. Латышева «Япония, японцы и японоведы»).
— Пока я, стоя перед наркомом, минут двадцать докладывал о проведенной в
Японии работе, — рассказывал Константинов, — Ворошилов сидел молча, не глядя в
мою сторону и не перебивая меня. А когда я завершил отчет, то он после
некоторой паузы задал мне лишь один вопрос: «Ну, скажи честно, а с японкой ты
все-таки хоть раз переспал?» Я бодро ответил: «Нет, товарищ нарком обороны!» —
«Ну, и дурак, — ласково резюмировал Климент Ефремович. — Можешь идти».
Артузов привел с собой группу доверенных людей из иностранного отдела ГУГБ
НКВД и расставил их на ключевых постах. Военных разведчиков пришествие варягов,
ясное дело, раздражало. Артузов изменил структуру военной разведки, разделив ее
на два основных отдела: 1-й (западный) и 2-й (восточный). Он совершил большую
ошибку — расформировал аналитический отдел, не видя в нем особой нужды.
Помимо рутинной разведывательной работы, Урицкий с Артузовым много занимались
Испанией, где шла война, и Китаем, на который напали японцы.
Сталин старался помешать тому, чтобы Китай перешел под управление японцев. Но
он и не желал укрепления китайского правительства. Он одновременно помогал
центральному правительству Чан Кайши в борьбе против японцев, и он же поставлял
оружие коммунистической армии Мао Цзэдуна, чтобы она сражалась против Чан Кайши.
Правда, все делалось скрытно, с соблюдением конспирации. Оружие военная
разведка передавала китайским коммунистам через третьи руки, чтобы у
правительства Чан Кайши не было формального повода для протеста.
В военной разведке Артузов проработал всего год с небольшим. Когда Генрих
Ягода потерял пост наркома внутренних дел и начали убирать его людей,
закачалось кресло и под Артузовым. Меньше всего Артур Христианович мог
считаться «человеком Ягоды», но ко всем чекистам, присланным в Разведупр,
теперь относились с подозрением.
Артузов пробовал объясниться с собственным начальником. 20 декабря 1937 года
написал Семену Урицкому личное письмо:
«Прихожу к заключению, что Вы начинаете менять свое прежнее безупречное,
глубоко партийное отношение к группе товарищей-чекистов, пришедших со мной. Не
по моему ходатайству меня направили в Разведупр. Вы это знаете…»
Артузов жаловался на предубежденность Урицкого к бывшим чекистам, на то, что
он дает указания отделам через голову своего первого заместителя, демонстрируя
нежелание работать с теми, кто пришел из иностранного отдела ГУГБ НКВД.
Вместо ответа Урицкий 11 января 1937 года вызвал Артузова и сказал, что нарком
обороны распорядился заменить его более молодым и выносливым работником.
По поводу выносливости обиженный Артузов писал Сталину:
«Я действительно уезжал в три часа ночи с работы, а Урицкий еще оставался на
работе…»
Но судьба Артузова была решена не потому, что он покидал свой кабинет раньше
двужильного начальника. Сталин остался недоволен работой военной разведки в
Польше, которую по-прежнему считал главным противником.
Артузова освободили от должности и вернули в аппарат НКВД. Зачислили на
унизительно маленькую должность научного сотрудника 8-го
(учетно-регистраци-онного) отдела Главного Управления государственной
безопасности НКВД (на правах помощника начальника отдела). Не зная, чем его
занять, поручили писать книгу об истории органов госбезопасности к
двадцатилетию ВЧК-ОГПУ-НКВД.
Артузов написал длинное письмо Сталину, перечисляя свои заслуги и подчеркивая
разногласия с уже снятым Ягодой. Ответа не получил.
18 марта Артузов выступил на активе руководящего состава НКВД. Его обвинили в
том, что он проглядел польских агентов внутри иностранного отдела. Артузов взял
слово, оправдывался, рассказал, как на товарищеском ужине в Кремле Сталин пил
за здоровье каждого из приглашенных. Когда дошел до Артузова, спросил:
— Как поживают ваши источники или, как вы их там называете, не дезинформируют
ли они нас?
Вождь считал, что Артузов вместе со своими людьми сознательно снабжает
политбюро дезинформацией.
Последнее, что сделал в НКВД Артур Христианович, — отправил письмо новому
наркому внутренних дел Николаю Ивановичу Ежову, в котором сообщил, что в
архивах внешней разведки находятся донесения закордонных агентов, сообщавших об
антисоветской деятельности маршала Михаила Николаевича Тухачевского и о
существовании в Красной армии троцкистской организации.
|
|