опировал
своего великого  патрона,  Геринга.  Как  мы и ожидали,  прием
превратился в пьянку.  Тербовен пил невероятно много и следил,
чтобы от него не отставали.  Это было его любимым времяпровож-
дением. Я чувствовал себя настолько не в  своей  тарелке,  что
дважды пытался  тихо  исчезнуть,  но мне это так и не удалось.
Наконец, Тербовен приказал двум своим секретарям покататься по
комнате на  велосипеде;  раздались приветственные возгласы пь-
яной компании. И тут я довольно громко заявил:"Ну и цирк!".
     Тербовен, должно быть, услышал мою фразу: по-видимому, он
только и ждал случая устроить сцену.  Он внезапно встал  из-за
стола, с решительным видом подошел и, встал прямо передо мной,
заявил:"Возьмите этот бокал с пивом - он держал в руках литро-
вую кружку - и немедленно выпейте, а то я вижу вы халтурите".
     Я выразил  свое  сожаление  и  отказался,  сославшись  на
состояние здоровья.  Не успел я закончить фразу,  как Тербовен
попытался выплеснуть пиво мне в лицо.  В дело вмешался Гейдрих
и остановил его, за что я его поблагодарил. Через пять минут я
ушел не сказав ни слова.
     Рано утром  на следующий день одна из секретарш Тербовена
позвонила мне и попросила прийти пораньше,  так  как  рейхско-
миссар пригласил  нас  к завтраку.  Я немного поговорил с этой
дамой; она сообщила мне ряд интересных подробностей о странной
жизни и обячаях "двора короля Тербовена". Мне стало очень жаль
ее.
     С самого  начала  Тербовен неуклюже пытался извиниться за
случившееся. "Кажется  вчера  мы  ужасно  нализались(a  taible
amount of boosing) но, видите ли Шеленберг, беда в том, что вы
были слишком трезвый.
     После завтрака  состоялось еще одно совещание,  в котором
приняли участие все гости,  в том числе Мюллер,  прибывший  по
просьбе Гейдриха.  Тербовен уступил во всем.  Днем мы катались
на яхте по Осло-фьорду.
     На следующий день я мог спокойно завершить задуманную ра-
боту. На меня произвело сильное впечатление деятельность  бри-
танской секретной службы,  которая,  естественно, пользовалась
мощной поддержкой свободолюбивых норвежцев. Англичане постоян-
но использовали  норвежское движение сопротивления в интересах
военной и политической разведки, а также для организации сабо-
тажа. Иногда  удавалось  внедрить в эту среду двойных агентов,
но как я не пытался всеми мыслимыми  средствами  стимулировать
их действия,  мы так и не получили по настоящему ценной инфор-
мации. Несколько случаев предательства серьезно  нам  помогли,
вдобавок мы  получили  рабачьи  катера,  коротковолновые ради-
останции и так далее.
     В это время и флот, и люфтваффе настойчиво требовали соз-
дать в Гренландии метеостанцию с коротковолновым передатчиком.
Решить эту задачу должна была военная разведка,  мне же  приш-
лось принимать превентивные меры, чтобы об этом не узнало нор-
вежское сопротивление. Я предложил всех норвежцев, монтировав-
ших линии коммуникации и снабжения,  арестовать как неблагона-
дежных и  отправить в Германию.  Это был лучший способ преодо-
леть подозрительность норвежского  сопротивления.  Однако  эту
идею посчитали проявлением излишней осторожности. К несчастью,
я оказался прав.  Две попытки создать коротковолновую  станцию
провалились и самое ценное время было потеряно. Третья попытка
оказалась удачной, и коротковолновый передатчик некоторое вре-
мя работал  вполне  успешно,  пока  британские  пеленгаторы не
засекли его и не взяли в плен персонал станции.
     Во время одного из вечерних приемов. Я встретился с очень
симпатичной девушкой-норвежкой.   Она   говорила   по-шведски,
по-английски, -по-французски и, еле-еле по-немецки. Я прогово-
рил с ней около получаса,  а затем заговорил с одной из  своих
агентов-женщин и перестал обращать на девушку внимание. Однако
я как-то почувствовал ее интерес ко мне и, конечно, на следую-
щий день она позвонила мне и предложила встретиться.
     Когда мы встретились, я увидел, что она чем-то взволнова-
на и  после  непродолжительного  разговора она сказала:"Видите
ли, я должна действовать против вас,  выполняя специальное за-
дание. Хотя я знаю вас очень недолго, я вижу, вы не такой, как
мне о вас говорили. Пожалуйста, помогите мне. Я не хочу никого
предавать, но я не хочу и вам нанести вред".
     Это признание звучало очень странно.  Естественно в  силу
своей подозрительности,  я сразу же подумал:"Это, конечно, но-
вая уловка.  Я не мог ни на что решиться. Я внимательно всмат-
релся в  ее  лицо  и увидел,  что она не вполне собой владеет.
Глаза покраснели она была не в себе - но это не создавало впе-
чатление истерики или игры.  Возможно, подумал я, она действи-
тельно страдает от внутреннего разлада, который не в состоянии
преодолеть. Я спросил ее,  известно ли ее товарищам, где она в
настоящий момент находится.
     "Не думаю,  - сказала она.  Я пришла сюда кружным путем и
зарегистрировалась под чужой фамилией а прие