оветской 
экономики. Конечно, в 1937-м и последующих годах выдвижение на руко-
128
водящие посты происходило по особой модели: одних сажали, а других выдвигали, — 
но служебный рост Алексея Николаевича показателен по-иному. В тридцать три года 
он — директор прядильно-ткацкой фабрики в Ленинграде, в тридцать четыре — 
председатель Ленинградского горисполкома, в тридцать пять — нарком текстильной 
промышленности СССР, в тридцать шесть — заместитель Председателя Совнаркома.
    Улыбался Алексей Николаевич крайне редко, и весь облик его был не слишком 
жизнерадостным, рискну даже сказать, несколько угрюмым. Ему, очевидно, было что 
переживать, и груз, лежавший на его плечах, давил тяжело.
    Во время первого визита Гамаля Абдель Насера в Советский Союз А.Н.Косыгин 
был в числе сопровождавших президента лиц. Во время поездок Насера по Союзу в 
одной машине с ним находился Н.А.Мухитдинов, а в машине со вторым лицом в 
делегации—вице-президентом Объединенной Арабской Республики сирийцем Акрамом 
аль-Хаурани — Косыгин, я же был с ним постоянно в качестве переводчика.
    Много разговоров на самые разнообразные темы велось и с аль-Хаурани, и с 
представителями местных властей. Запомнились мне лишь наиболее острые ситуации, 
в которых проявились ясность и конкретность мыслей и суждений Косыгина. На 
Кавказе, в районах Сухуми и Сочи, мы много ездили по окрестностям, и Косыгин 
живо интересовался у местных деятелей — грузин и абхазцев — состоянием 
экономики, новостройками, благоустройством городов и сел. Однажды, заметив 
чахлые деревца по обе стороны дороги, Косыгин спросил у представителя местной 
власти:
    — Что это за деревья?
    — Не знаю, Алексей Николаевич.
    — А что вы вообще сажаете вдоль дороги и какую цель при этом преследуете?
    Тот же ответ. Рассердившись, Косыгин дал точную рекомендацию, какие деревья 
следует сажать в этом районе, для чего и почему.
    — Будет сделано! — последовал ответ.
    В другой раз Косыгин, увидев водохранилище, начал спрашивать, сколько в нем 
воды и как она расходуется. Последовали сбивчивые и неуверенные ответы. Тогда 
Алексей
129
Николаевич стал на глаз прикидывать площадь водной поверхности, множить 
полученную цифру на среднюю глубину подобных хранилищ и выдавал цифры, факты и 
рекомендации. . — Будет исполнено! — следовали заверения.
    Третий случай из этой же серии. Желая как-то сгладить положение после 
неудачных ответов, Председатель Верховного Совета автономной республики выдал 
положительную информацию:
    — Алексей Николаевич, мы недавно закончили в республике строительство 
большого завода (последовало его название), очень вас ждали на открытие, 
приглашение специально послали!
    — Ну и зря ждали, — отрезал Косыгин, — и приглашать меня было вовсе ни к 
чему, раз вы задержали строительство на целый год!
    Вот такие случались веселые разговорчики. В Ленинграде Алексей Николаевич 
заметно оживился и повеселел. Здесь он уже выступал в качестве главного гида. 
Много и увлеченно рассказывал Насеру о Ленинграде, показывал ему здания, где он 
жил и работал. Не преминул вспомнить и свою жену Клавдию Андреевну. Рассказал 
Насеру, что она была в свое время специалистом по аккумуляторам для подводных 
лодок, и с гордостью упомянул, что одной из первых женщин, совершивших плавание 
на подводной лодке (с целью испытания своей продукции), была именно она. На 
Насера, как потом мы выяснили, Алексей Николаевич произвел очень хорошее 
впечатление, и в дальнейшем он всегда стремился к общению с ним.
    Следующая продолжительная встреча с А.Н.Косыгиным состоялась уже при 
драматических обстоятельствах.
    В качестве главы советской делегации он приехал для участия в похоронах Г.А.
Насера в конце сентября 1970 года. Помимо дел, связанных с траурными 
церемониями, выражением соболезнования семье Насера и руководителям Египта, 
Косыгина очень интересовали складывавшаяся в стране ситуация, перспективы 
отношений Египта с СССР, а также личность Садата, который, являясь 
вице-президентом, уверенно выдвинул себя в качестве единственного преемника 
Насера.
130
    Наряду с обычными докладами Косыгину текущей информации у меня состоялся с 
ним в присутствии некоторых наших коллег подробный разговор о личности Садата. 
Еще в прошлую командировку на основании различной информации и собственных 
наблюдений у меня сложилось о нем крайне отрицательное мнение как о человеке и 
государственном деятеле. Фанфаронство, позерство, отсутствие конкретного опыта 
в каких-либо жизненно важных для государства сферах, желание хитрить всюду, где 
только можно, эгоизм, открытое стремление к личному обогащению, лицемерие, 
отсутствие устойчивых политических принципов. Все это я выложил А.Н.Косыгину, 
который даже как-то опешил от этой пулеметной очереди.
    — Вы уж слишком набросились на него... да не так уж, наверное, все мрачно...

    — Нет, — настаивал я, — мало того, он еще и человек ярко выраженной 
западной ориентации и будет вести курс на свертывание отношений с СССР.
    Это был тот случай, когда я с полной уверенностью в правоте излагал свое 
мнение, не очень думая о подыскивании более сдержанных формулировок. Косыгин с 
обеспокоенностью воспринял эту информацию и пытался аккуратно проверить ее 
через египетских деятелей. Я не помню, при каких обстоятельствах состоялся его 
разговор с видным политическим деятелем Египта Али Сабри, но смысл выс