ороду, на сцене клуба, участвуя в самодеятельности 
(вариации на темы Райкина, что-то из классики и, конечно, хоровое пение). Летом 
изредка выезжали на Средиземное или Красное море.
    Каирские друзья и коллеги — Соболевы, Верещагины, Трохины, Петровские, 
Оганьянцы, Егоровы, Гнедых, Синельниковы, Разговоровы, Колесниковы, Барковские 
и другие — прочно вошли в нашу жизнь. Годы молодости, проведенные в тесном 
повседневном общении, не изглаживаются
37
из памяти. Думаю, что каирский период имел особое значение для всех — он стал 
хорошей стартовой площадкой, вывел на большую дорогу жизни.
    Объединяли коллектив посольства — не только по должности, но и по духу 
своему — супруги Киселевы, Вера Федоровна и Евгений Дмитриевич — посол, 
блестящий дипломат, живой, обаятельный, отзывчивый на дружбу человек, большой 
знаток поэзии. Это был опытный и целеустремленный посол. До Египта, еще в 
довоенные годы, он работал в Германии, затем был генеральным консулом в 
Нью-Йорке и послом в Венгрии. Не будучи ближневосточником, Евгений Дмитриевич, 
опираясь на свой разносторонний опыт, быстро освоился с проблемами арабского 
мира. Находясь на посту посла СССР в Египте, он, конечно, делал все возможное 
для улучшения советско-египетских отношений, но при этом не приукрашивал 
египетскую действительность и не идеализировал египетского руководителя Насера. 
Киселев никогда не впадал в панику, быстро находил оптимальные решения самых 
сложных вопросов. Мне не приходилось видеть его растерянным, не знающим, какой 
очередной шаг следует сделать в сложных советско-арабских делах. У него было 
чему поучиться, и по части дипломатической науки я больше всего обязан именно 
ему. Евгений Дмитриевич умер всего 54 лет от роду, когда был в Нью-Йорке, в 
должности заместителя Генерального секретаря ООН У Тана.
    Чем занималась в этот период разведка? Возможно, ничего героического в ее 
деятельности не было, но был каждодневный упорный труд, постоянный тщательный 
анализ событий, происходивших в самом Египте и вокруг него. Теперь можно 
сказать, что в египетских делах мы сумели тогда разобраться неплохо. Информация 
о внутренней и внешней политике Египта шла в Москву широким потоком. И если мы 
забирались с черного хода на кухню, где делалась политика, то не с целью 
причинить ущерб и плюнуть в котел, а лишь для того, чтобы знать, что нас 
ожидает, и вовремя найти решение сложных проблем, постоянно возникавших в 
процессе развития советско-египетских отношений.
    Мы никогда не ставили своей целью ориентировать Египет исключительно на 
дружбу с Советским Союзом, хоро-
38
шо понимая связанность Египта с арабским миром, с Африкой, с западными странами.
 Этот реалистический подход дал свои результаты. Несмотря на перепады в 
отношениях, тесное партнерство между СССР и Египтом получило прочную основу на 
долгие годы, и взаимные симпатии наших народов по мере узнавания друг друга 
укреплялись. Есть все основания утверждать, что в создание таких важнейших для 
египетской экономики объектов, как Асуанская плотина и металлургический 
комбинат в Хелуане, внесла свой вклад и разведка.
    
    У истоков взаимного доверия
    
    Прибыл я в Египет с большим желанием разобраться, что собой представляет 
новый режим Гамаля Абдель Насера. Тут имело место полное совпадение служебных и 
личных интересов. Центр ставил перед резидентурой задачу освещать также 
политику США, Англии и Франции по отношению к Египту. С каирской вышки 
надлежало давать информацию об обстановке в арабском мире и в Африке.
    Принимая во внимание мой возраст, некоторый жизненный опыт и энергичную 
работу в Центре, начальство рискнуло направить меня в Каир сразу заместителем 
резидента. Случай редкий, даже по тем временам. Я более чем ясно понимал, что 
мне необходимо, выражаясь казенным языком, оправдывать оказанное доверие. 
Поэтому нетерпеливо «бил копытами и рвался в бой». Мои настроения совпали с 
планами резидента — моего учителя Викентия Павловича Соболева, который сразу же 
бросил меня на серьезные дела. К работе с переданной мне на связь агентурой я 
старался относиться самым добросовестным образом, но мне хотелось и своих 
приобретений и не просто лишь бы «поставить палочки», то есть официально 
оформить приобретенные источники информации, а проникнуть в окружение Насера. 
Для этого надо было вертеться, искать предлоги для посещения правительственных 
учреждений, бывать на дипломатических приемах, на различного рода культурных 
мероприятиях, выставках, лекциях, собраниях писателей, журналистов, артистов... 
Искать, искать, всюду искать нужных людей.
40
    На одном из приемов в нашем посольстве я познакомился с тремя молодыми 
египетскими офицерами. Они явились в штатской одежде, чтобы понаблюдать, что 
такое советское посольство изнутри, и посмотреть, какие люди там собираются. 
Знакомство это удалось продолжить и закрепить, а затем и разобраться по своим 
каналам, что собой представляют эти люди. Выяснилось, что все они близки к 
Насеру и в недавнем прошлом — активные участники организации «Свободные 
офицеры», подготовившей и совершившей революцию 23 июня 1952 года.
    Получив такие данные, я стал целенаправленно развивать отношения с одним из 
этой троицы, не прерывая контактов с двумя остальными. Основой для сближения 
был взаимный интерес египтянина к СССР и мой к Египту, а также разочарование 
моего нового знакомого отношением США и Англии к режиму Насера.
    Короче говоря, этот человек довольно быстро стал другом нашей семьи и 
достаточно откровенно делился интересной информацией. Она была ценна тем, что в 
тот период ни МИД, ни разведка, ни военные коллеги еще не разобрались, куда 
Насер намерен вести свою страну. Более того, советский