в, и подали 
визовое ходатайство. Но и здесь его поджидала неудача, потому что изза 
технической ошибки, допущенной машинисткой Консульского управления МИД, это 
ходатайство дважды пришлось переделывать. Когда наконец и это препятствие было 
успешно преодолено и французская виза была получена, у оперработника заболела 
дочка, в связи с чем он попросил отложить свой выезд до ее выздоровления. Когда 
дочь выздоровела, кончился срок визы, и пришлось получать ее заново, но тут 
слег в постель уже он сам, да так, что больше уже не поднялся. Спустя полтора 
года после прохождения медицинской комиссии, признавшей его здоровым, его 
поразила тяжелая форма рака. Лежа на смертном одре, он до конца верил в свою 
поездку и извиняющимся тоном попросил посетившее его начальство «подождать 
немного, пока он оклемается». Он умер через несколько дней в возрасте тридцати 
пяти или тридцати шести лет.
      Думаю, того времени, в течение которого оперработник готовится в 
командировку, с лихвой хватило бы на то, чтобы подготовить из него космонавта и 
дважды забросить на Марс или Венеру. Но таковы были тогда установки, спущенные 
«сверху». Они были, кажется, специально придуманы для того, чтобы доставить нам 
больше хлопот. До сих пор непонятно, какого рожна нужно было проверять нас 
перед каждой командировкой, как будто мы пришли с улицы, а не прошли массу 
всяких спецпроверок при поступлении на работу?
      Репрессиям со стороны партии и правительства не подвергалась, в белых 
армиях не служила. 
      Но даже если ты на пути к государственной границе преодолел все 
объективно выставленные препоны, то не надо забывать еще и о так называемых 
субъективных трудностях, которые вносят в процесс оформления не меньшую 
нервозность. Это — сам противник. Он ведь тоже заранее готовится к твоему 
приезду в Данию, и если контрразведка располагает сведениями о том, что 
Гордиевский «подкачал» и по всем внешним признакам поведения не может быть 
отнесен к безобидной категории «чистых» дипломатов, то она может отказать мне 
во въездной визе, и тогда год напряженной подготовки пойдет коту под хвост. А 
если наш родной МИД заупрямится и не даст согласие на то, чтобы и в будущем мы 
продолжали использовать должность атташе в этой стране? А если какойнибудь 
влиятельный и пробивной начальник подразделения затеет сложную комбинацию с 
рокировкой должностей в резидентуре, в результате которой окажется, что твоя 
должность кудато уплывет в другую страну? А если МИД страны будущей работы 
начнет с нашими дипломатами визовую войну?
      В общем, надо обладать железной выдержкой и колоссальным терпением, для 
того чтобы выдержать все эти испытания и успешно проплыть между Сциллой 
собственных бюрократических препонов и Харибдой вражеских козней, прежде чем 
приступить к основной твоей работе.
      Нужно было поднять владение собой до уровня самовнушения. 
      При оформлении в ДЗК разыгрываются своеобразные игры с супругой 
разведчика. Правда, они начинаются еще на этапе его учебы в спецшколе и 
продолжаются во время работы в Центре, но особую интенсивность приобретают 
перед отправлением семьи в загранкомандировку. На всех этих этапах 
непосредственный начальник должен непременно познакомиться с женой подчиненного 
и поддерживать с ней постоянный контакт, чтобы быть в курсе того, что 
происходит в семье оперработника. Время от времени он напрашивается к своему 
подчиненному в гости, чтобы воочию убедиться, чем дышит его супруга, какие у 
нее отношения с мужем, что она собой представляет как личность и чего от нее 
можно ожидать в условиях загранкомандировки13.
      При оформлении мужа в командировку жену вызывают к нескольким вышестоящим 
начальникам и согласно иерархической «лестнице» проводят с ней душеспасительные 
беседы. В ходе таких встреч им вряд ли удается узнать чтолибо интересное, но 
общее впечатление о человеке тем не менее создается. Главное при этом — и все 
это понимали — соблюсти формальность и закрыть один из пунктов плана подготовки 
сотрудника в ДЗК.
      Встречи руководства с женами сотрудников проводятся формально, без 
создания соответствующих условий для интимного контакта. 
      И наконец, «отходная»!
      Без «отходной», как свадьба без гармошки, не проходят ни одни проводы в 
заграничную поездку — независимо от того, идет речь о долгосрочной, 
краткосрочной командировке или о возвращении из отпуска в ходе ДЗК. Это — 
святое, религиозный обряд, заменяющий напутствие священника, освящающего именем 
Бога воинов перед походом.
      Нужно заранее определить круг участников и заказать столик в ресторане. 
Официально начальство такие встречи не одобряет. Оно делает вид, что это — 
сугубо личная инициатива «именинника», и умело хмурит брови, услышав об 
очередной инициативе отъ(при)езжающего. Сидения в ресторанах слишком часто 
заканчивались плачевно для его устроителей — московская милиция, словно нарочно,
 умудрялась отлавливать не в меру перебравших спиртного чекистов, приводить их 
в участок и торжественно передавать дежурному КГБ для принятия мер. Естественно,
 начальство, с чьего молчаливого согласия поддерживалась упомянутая традиция, 
оставалось в стороне, посколькуде оно официального разрешения на «пьянку» не 
давало, и виновными оказывались их подчиненные, так неудачно «обмывшие» 
присвоение очередного звания или отправку за рубеж. Установилась своеобразная 
игра, в которой все ее участники старательно исполняли свои зафиксированные 
роли, хотя самой игры вроде бы и не существовало.
      Сколько выговоров по служебной и партийной линии строгих, с занесением и 
без — «схлопотал» оперативный состав в те годы изза «неправильного 
употребления алкогольных напитков», несмотря на магическую фразу, в 
обязательном порядке присутствовавшую в их характеристиках: «К