влиятельной державой в мире.
 Елена Петровна пригласила нас к столу. По ее просьбе за обедом я рассказывал о 
себе, а хозяин — о своей жизни.
 — У меня более пролетарское происхождение, чем у вас, — заметил Сорокин.
 Родился он в 1889 году в селе Турья, в нынешней Республике Коми. Родители — 
бедные, неграмотные крестьяне. Отец плотничал и малярничал в соседних деревнях. 
Питирим с восьми лет помогал отцу и матери. Когда ему было одиннадцать, умерли 
родители. После этого начались хождения по людям, городам и весям, подряды в 
деревнях, на фабриках. Но у него была большая тяга к учебе. Окончил 
церковно-приходскую школу, гимназию. Переехал в Петербург, где поступил в 
университет. В 1916 году защитил кандидатскую диссертацию по уголовному праву, 
а в 1922-м — докторскую по социологии. В студенческие годы примкнул к партии 
социалистов-революционеров (эсеров). Трижды арестовывался царским 
правительством и сидел в тюрьмах. Избирался членом Учредительного собрания, два 
месяца был секретарем Керенского.
 В период Октябрьской революции вел идеологическую борьбу против партии 
большевиков. Приходилось выступать с Лениным на одних и тех же митингах в роли 
противников.
 — Ленин и я достаточно хорошо знали друг друга, — подчеркнул мой собеседник.
 Сорокин дважды арестовывался большевиками. В 1918 году его посадили в 
Вологодскую тюрьму. Местный трибунал приговорил к расстрелу. Чекисты ему 
сказали, что через десять дней приговор приведут в исполнение. Он писал письма 
Ленину, Луначарскому  [20] и Карахану  [21]  (с последним вместе учился в 
Петербургском университете). В письмах просил о помиловании, указывая, что 
лично никогда не вел вооруженную борьбу против большевиков, а лишь 
идеологическую. Он не надеялся, что в то сложное время письма дойдут до 
адресатов, и каждый день ждал смерти. Прошло десять, двадцать, сорок дней, а 
его не расстреливали.
 Однажды явились чекисты и приказали одеваться. Сорокина перевезли в Москву, на 
Лубянку. После непродолжительного допроса его доставили к народному комиссару 
просвещения Луначарскому. Выслушав еще раз просьбу и доводы Сорокина, нарком 
сообщил, что смертный приговор отменяется и он освобождается.
 Неожиданно Луначарский предложил Сорокину быть представителем Наркомпроса в 
северной части России. Сорокин не согласился. Тогда нарком направил его деканом 
исторического факультета в Петроградский университет, где он проработал до 
конца 1922 года, когда в числе большой группы оппозиционно настроенных ученых, 
представителей старой интеллигенции, его выслали из Советской России.
 Около года Сорокин читал лекции по социологии в Пражском университете. Позднее 
был приглашен в Соединенные Штаты на должность профессора в Миннесотский 
университет, где проработал шесть лет. С 1930 года и до ухода на пенсию в 
1955-м возглавлял кафедру социологии Гарвардского университета. Курс его лекций 
по социологии считали за честь прослушать многие молодые политические деятели и 
ученые США и других стран, среди них — президент Дж. Кеннеди, госсекретарь Д. 
Раск.
 Сорокин опубликовал более двадцати книг по социологии, многие из которых 
переведены на другие языки. Так, его монография «Современные социологические 
теории» издана на одиннадцати языках, а труд «Кризис нашего века» — на восьми. 
Он стал почетным доктором многих иностранных академий и университетов. В 1936 и 
1937 годах избирался президентом Международного института социологии. На Западе 
Сорокин считается одним из выдающихся социологов двадцатого столетия.
 Во время беседы я упомянул, что Ленин написал ер нем статью «Ценные признания 
Питирима Сорокина».
 — Да, была такая статья, — ответил профессор.
 — Что побудило вас сделать заявление о выходе из партии эсеров? — спросил я.
 Сорокин на несколько минут задумался. На лице. Елены Петровны, сидевшей за 
столом, появилась загадочная улыбка.
 — В статье Ленина это объяснено подробно, — ответил мой собеседник. — Если 
сказать коротко, я тогда увидел, что крестьяне в своей массе не поддержали 
попытки эсеров захватить власть на местах в различных губерниях. Не только 
крестьянская беднота поддерживала Советскую власть, но на ее сторону стал 
переходить середняк. Поняв это, я посчитал, что партия 
социалистов-революционеров лишилась опоры в народе. Ее дело проиграно, и мне 
нужно выходить из этой партии, что я и сделал, опубликовав заявление в печати. 
К тому же, — добавил он, — я был против террористической деятельности, к 
которой стали прибегать эсеры.
 Питирим Сорокин интересовался жизнью в Советском Союзе, спросил, что 
изменилось в стране после смерти Сталина, как относится народ к Хрущеву.
 — Хрущев поступил правильно, что не допустил войны во время карибского кризиса.
 Не нужно подвергать риску достижения Советского Союза, да и Кубы, которые с 
таким огромным трудом создавались в течение многих лет, — комментировал мой 
собеседник.
 Затронули вопрос и о культе личности Сталина.
 Тогда я был убежден, что с культом личности руководителей у нас покончено. 
Гарантия этого — принятый на XX съезде КПСС принцип коллективного руководства и 
развитие социалистической демократии.
 Выслушав мои доводы, Сорокин со вздохом сожаления произнес:
 — Молодой человек, вы глубоко заблуждаетесь. Вы еще мало жили, мало видели да, 
очевидно, и мало читали. У меня же более бурная и долгая жизнь, чем у вас. Я 
видел больше вас, а главное, глубоко изучил эту проблему начиная с древнейших 
времен. Культ личности проистекает от такого людского порока, как властолюбие,