этих двух стран будут принимать русских моряков на практику в их флотах. Вскоре,
 однако, Голландия и Англия увидели в этих действиях русского царя угрозу их 
владычеству на морях и приняли меры, чтобы не выполнить достигнутые соглашения.
 В 1703 году русский посол в Голландии Матвеев, донося об отказе местных 
властей принять на морскую практику четыре тысячи русских солдат и матросов, 
писал, что «им то дело ненадобно, чтобы наш народ морской науке обучен был». В 
эти же годы англичане обрабатывали русских моряков, чтобы они не возвращались 
на Родину, а парламент Англии принял закон, запрещавший принимать на практику 
во флот русских. В 1719 году английский король приказал всем своим подданным, 
находившимся на морской службе в России, немедленно вернуться домой.
 Еще более жесткую политику в отношении нашей Родины Англия совместно со своим 
заокеанским партнером стала проводить со времени Октябрьской революции. Они 
были вдохновителями иностранной интервенции. Черчилль и Трумэн в 1946 году 
провозгласили начало «холодной войны».
 Хозяева средств массовой информации Великобритании в 1947—1949 годах постоянно 
вели клеветническую кампанию, лживо утверждая, что СССР вынашивает планы 
агрессии против стран Западной Европы. В действительности же они хорошо знали, 
что это не так и что усиленными темпами к развязыванию атомной войны против 
Советского Союза готовятся руководящие круги США при согласии Англии.
 Острая политическая борьба между советскими и западными представителями 
развернулась на 5-й сессии Совета министров иностранных дел четырех держав — 
СССР, США, Англии и Франции, проходившей с 2 ноября по 15 декабря 1947 г. в 
Лондоне. Советскую делегацию возглавлял В. М. Молотов, а его заместителе был А. 
Я. Вышинский.
 На заседаниях рассматривали главным образом вопрос о заключении мирного 
договора с Германией. Советская делегация предложила безотлагательно создать 
общегерманское демократическое правительство. Западные делегации, возглавляемые 
госсекретарем США Дж. Маршаллом, министрами иностранных дел Англии Э. Бевином и 
Франции Д. Бидо, противились этому.
 Советская делегация добивалась, чтобы Германия как можно быстрее выплатила 
репарации, причитающиеся СССР в соответствии с решениями Ялтинской и 
Потсдамской конференций. Однако западные державы преднамеренно ставили палки в 
колеса, заявляя, что Германия должна вначале восстановить свою промышленность, 
выплатить недавно предоставленные ей кредиты западными странами и лишь затем 
решать вопрос о репарациях Москве.
 Заседания сессии проходили в напряженной атмосфере взаимных обвинений. Иногда 
Молотов закуривал и молча слушал выступавших, что, по словам людей, хорошо 
знавших его, означало, что он нервничает. В такие моменты от советской 
делегации остро, едко говорил Вышинский. Помню был случай, когда английский 
министр Э. Бевин, хваставший своим «пролетарским происхождением», отвечая 
Вышинскому, уколол его:
 — Вы не имеете права выступать от имени советского трудового народа. Вы 
меньшевик. Вы выходец из буржуазии.
 Вышинский немного подумал, а затем изрек:
 — Да, господин Бевин, мы оба с вами предатели. Я предал буржуазию, чтобы 
защищать дело советских трудящихся, а вы предали английский рабочий класс и 
стали защищать буржуазию.
 Во время сессии все сотрудники советского посольства работали почти круглые 
сутки. В первый же день посол поручил мне ежедневно обеспечивать телефонную 
связь между посольством и Москвой. Я заблаговременно связался с Парижем, 
который дал мне линию на Западный Берлин. Далее меня подключили к Восточному 
Берлину. Там военный телефонист ответил, что он не может без разрешения своего 
капитана дать Москву. В разговоре с офицером выяснилось, что он тоже должен 
вначале переговорить с вышестоящим начальником и так далее. Кончилось все это 
тем, что я в шестнадцать часов не получил Москву. Меня вызвал Зарубин. Когда я 
вошел в его кабинет, он, сидя на диване, разговаривал с Молотовым. Посол 
спросил, где Москва? Я рассказал, почему не мог получить телефонную линию. 
Слушавший мои объяснения Молотов заметил:
 — Молодой человек, когда вы будете вновь связываться с нашим представителем в 
Берлине, скажите, что это Молотов должен разговаривать с Кремлем.
 Выйдя из кабинета, я по телефону помощника посла стал снова добиваться связи с 
Москвой. Через две минуты Кремль был на проводе. В последующие дни наши 
представители в Берлине давали кремлевскую телефонную линию через десять — 
пятнадцать секунд, и Молотов докладывал Сталину о только что закончившемся 
заседании.
 Через неделю Зарубин поручил мне в двадцать четыре часа подготовить справку об 
английском обществе пилигримов, которое пригласило выступить с речами министров 
иностранных дел Англии, Франции, США и СССР на их торжественном собрании. В тот 
же день я попросил знакомого журналиста посетить это общество и по имеющимся 
материалам составить справку на две-три страницы, отразив в ней структуру, 
состав, политическую направленность этой организации. В девять утра я получил 
от него текст и на его основании составил справку на одну страницу, из которой 
следовало, что во главе общества пилигримов стоят богатые люди, консерваторы, 
ратующие за прочный союз Англии и США и проводящие антисоветскую политику.
 В назначенное время я вручил справку помощнику посла, который тут же зашел в 
кабинет и передал ее. Зарубин попросил меня подождать, пока он ее прочтет. 
Минут через пятнадцать помощник попросил меня зайти к послу. Как только я 
открыл дверь, я увидел стоявшего Молотова со справкой в руках. Он сказал, что 
прочитал, она составлена хорошо, но в ней нет главного.
 — В справке вы не сделали предложения, принимать мне приглашение или нет, —