Такая атмосфера царила и в колонии командированных советских граждан в США. К 
некоторым из них разведка обращалась за помощью, и они охотно шли навстречу. 
Приведу лишь один пример, когда командированный помог резидентуре получить 
важные американские секреты.
 Летом 1942 года ко мне на прием в генконсульство пришел инженер-химик из 
закупочной комиссии Петр Николаевич Ласточкин. За беседой выяснилось, что в 
институте я учился вместе с его братом, который сейчас был на фронте. Оказалось,
 что Петр до войны десять месяцев работал в Амторге, но в ноябре 1940 года 
уехал домой в связи со свертыванием советско-американских торговых отношений.
 У меня завязались добрые отношения с Ласточкиным. Иногда по воскресеньям мы 
вместе проводили время, обсуждали положение на фронтах, критиковали политику 
западных союзников и, конечно, вспоминали о довоенной жизни в Москве. По роду 
своей работы он встречался с представителями американских химических и 
строительных корпораций, выезжал на заводы для размещения наших заказов и 
приемки готовой продукции.
 Из бесед с Петром у меня сложилось положительное мнение о нем как о человеке и 
специалисте. Хорошо владея английским языком, он много времени уделял повышению 
своей квалификации: читал специальную литературу, посещал публичные лекции в 
институтах и научных обществах, где знакомился с американскими коллегами. В 
частности, он поддерживал хорошие отношения с — назовем его «Монти» — 
руководителем инженерной группы, строившей химические предприятия в США и за их 
пределами. Петр познакомился с ним еще в первый свой приезд. «Монти» был 
состоятельным человеком. Жил он в прекрасной вилле в окрестностях Нью-Йорка.
 В беседах с Ласточкиным «Монти» с симпатией отзывался о Советском Союзе, 
переживал неудачи Красной Армии в начале войны, искренне сожалел о тех 
колоссальных людских и материальных потерях, которые понес СССР. Вместе с тем 
он негодовал по поводу двойственной политики США и Англии и откровенно 
рассказывал о секретных работах компании «Кэллекс» по строительству в США 
опытного завода, на котором практически была отработана технология получения 
урана-235 для атомных зарядов. В тот момент компания участвовала в возведении 
большого промышленного объекта в Окридже, штат Теннесси, на котором получали 
уран-235 методом газовой диффузии.
 Центр проявил большой интерес к «Монти» и дал указание попытаться с помощью 
Ласточкина получать информацию о строительстве урановых предприятий, соблюдая, 
само собой разумеется, крайнюю осторожность. Я провел с Петром соответствующий 
разговор. Правда, пришлось раскрыть свою принадлежность к разведке. Но делать 
было нечего. Просьбу получить от «Монти» сведения о создании американцами 
нового мощного оружия Ласточкин принял без колебаний, сказав при этом:
 — Саша, я выполню, что ты просишь. Понимаю, это не твоя инициатива, а задание 
Родины. И постараюсь все выполнить самым лучшим образом. Это — мой долг. Я 
горячо поблагодарил Ласточкина. Затем мы подробно обсудили, как приступить к 
выполнению ответственного задания. Договорились, что Петр проведет с «Монти» 
одну-две доверительные беседы, в ходе которых в ненавязчивой форме проявит 
интерес к заводу в Окридже, выяснит срок ввода его в эксплуатацию, 
принципиальную схему действия и некоторые другие детали.
 Ласточкину удалось поговорить с «Монти» недели через две. Американский друг 
охотно и обстоятельно ответил на все вопросы и подчеркнул, что правительство 
США придает стройке первостепенное значение и немедленно выделяет запрашиваемые 
средства. Кроме того, «Монти» высказал мысль, что советские ученые уже сейчас 
должны заняться перспективной проблемой выделения чистого урана-235 и 
использованием его в военных и промышленных целях. Ласточкин согласился с этим 
и спросил, мог бы его друг подготовить записку, в которой была бы изложена суть 
работ по строительству урановых заводов. Этот документ он пошлет, мол, сугубо 
конфиденциально в Академию наук СССР. «Монти» обещал написать и скоро сдержал 
свое слово. Точно в назначенный срок он вручил Ласточкину подробную записку, к 
которой был приложен рабочий чертеж технологической линии завода по получению 
урана-235.
 Материал получил высокую оценку Центра. На очередной встрече Ласточкин передал 
«Монти» благодарность от Академии наук в Москве и сказал, что советские ученые 
нашли его записку весьма важной и что информация будет использована коллегами, 
разрабатывающими проблему урана-235.
 Вскоре «Монти» получил новое задание. Встречи с источником происходили 
нерегулярно, так как он часто выезжал в командировки — в Бразилию, Мексику, 
Канаду и другие страны. Но каждое свидание было весьма продуктивным. Ласточкин 
получил от него много секретной информации. Но из-за отъезда Петра в середине 
сорок пятого на Родину связь с «Монти» прервалась. Его не смогли передать 
никому из сотрудников резидентуры — он как раз находился в очередной 
заграничной командировке.
 Перед отъездом Ласточкин оставил письмо для «Монти», в котором выразил 
сожаление, что не смог лично попрощаться с ним, что человек, который передаст 
ему это послание, его, Ласточкина, добрый друг и что он надеется: «Монти» 
найдет с этим другом общий язык и будет поддерживать доверительные отношения.
 Через пять месяцев сотрудник резидентуры, использовав рекомендательное письмо, 
установил контакт с «Монти» и продолжил с ним работу.
 В июле 1944 года резидент поручил мне установить связь с агентом «Рупертом». В 
коротком письме Центра, присланном с диппочтой, кроме условий явки были 
старенькая фотография агента, его словесный портрет. Упоминалось, что он может 
прийти в военной форме. Встреча назначалась вечером, в двадцать сорок пять, у 
одного известного кинотеатра на Бродвее.
 В течение семи месяцев я выходил на явку, но агент не приходил. Об этом мы