мировоззрение сильно изменилось.
 Коль скоро так, резидент посчитал, что дело с «Жемчугом» пока нужно положить 
«под сукно».
 Начиная с конца 1945 года целых десять лет наша разведка неоднократно пыталась 
разыскать агента, но безуспешно. Возможно, он был призван в армию США и погиб 
на фронте.
 Вот так неудачно закончилась моя первая вербовочная разработка. Жаль, что это 
случилось, ибо я считал, что в перспективе из «Жемчуга» мог бы выйти неплохой 
агент.
 Более удачно прошли вербовки «Антилопы», «Магги» и «Осипа», о которых я 
расскажу в дальнейшем.
 За два первых года войны американская контрразведка значительно увеличила свой 
оперативный состав, особенно занятый в бригадах наружного наблюдения. Входящие 
в них сотрудники за это время приобрели определенный профессиональный навык. К 
середине 1943 года ФБР в основном разгромило резидентуры Германии и Италии, 
интернировало японцев и перебросило большую часть своих сил и средств на борьбу 
против советской разведки. Почти все сотрудники резидентуры стали замечать за 
собой слежку.
 В это время из нашей резидентуры пришлось уехать двум опытным разведчикам, 
поэтому часть их агентуры передали мне на связь. Среди них считались ценными 
вербовщик «Стенли» с его источниками «Ретро» и «Нэтом», агенты «Кирилл» с 
источником «Кордел», а также «Сетер» и «Девин». Одновременно Центр и резидент 
по научно-технической линии Квасников поставил передо мною задачи: во-первых, 
повысить конспиративность встреч с агентурой; во-вторых, — и это оказалось 
самым главным и трудным — организовать фотографирование материалов, полученных 
от агентов, и принимать от них копии секретных документов в непроявленной 
пленке.
 Выполняя указание, я отобрал из ранее подобранных более десяти мест встречи с 
учетом места жительства и работы агентов, подготовил маршруты проверок с целью 
постепенно научить агентов приемам обнаружения слежки, особенно перед приходом 
на встречу, а также обучил их, как выявлять осведомителей ФБР из числа 
сослуживцев и соседей по месту жительства.
 В то время наружное наблюдение за мной велось редко, так как фэбээровцы за 
предыдущие два года успели убедиться, что я добросовестно занимаюсь 
официальными делами и «дополнительной нагрузки» вроде бы у меня нет.
 Я приобрел в разных магазинах Нью-Йорка фотоаппараты «Лейка», насадочные линзы 
и большой запас высококачественной фотопленки. Фотокамеры я тщательно проверил 
и составил на английском языке на папиросной бумаге краткие инструкции.
 Забегая вперед, замечу, что принятые меры позволили сделать связь более 
конспиративной, увеличить объем и улучшить качество материалов, и вообще вся 
агентурно-оперативная деятельность обрела более надежный характер. И главное — 
это позволило в два раза уменьшить число встреч с каждым агентом. Отпала 
необходимость как для оперработника, так и для агента расхаживать по улицам с 
секретными документами, а во многих случаях привозить их из других городов.
 Кроме того, операция по извлечению агентом секретных материалов с места работы 
стала значительно безопасней. Прежде агент обычно брал материалы со службы в 
день встречи, когда порой обстановка там возникала не совсем благоприятная. 
Теперь же он выносил их тогда, когда не было никаких признаков опасности.
 На проведение встреч агенты стали затрачивать меньше времени. В 
высвободившиеся таким образом часы мы рекомендовали источникам ходить в кино, 
на спортивные мероприятия, встречаться с друзьями и знакомыми умеренных 
политических взглядов. Нововведение не только способствовало созданию спокойных,
 нормальных отношений в семье, на службе, но и делало разведывательную работу 
более конспиративной и надежной.
 Анализируя работу с действующей агентурой, резидентура пришла к выводу: срочно 
освободить агентов-вербовщиков «Стенли» и «Кирилла» от работы с находившимися у 
них на связи агентами «Ретро», «Нэтом» и «Корделом», ибо они были очень заняты 
общественной работой в профсоюзных организациях. Кроме того, руководство 
считало, что, учитывая их способности и возможности, они должны заниматься 
только приобретением новых источников секретной информации.
 Первым агентом, от которого мы добились, чтобы он сам снимал материалы, был 
«Сетер». Он — американец, страстный радиолюбитель, инженер одной из ведущих 
компаний, выпускавшей различную радиоаппаратуру для вооруженных сил США, в том 
числе радары и сонары (приборы для определения точного местонахождения 
подводных лодок в погруженном состоянии). По своим политическим взглядам 
«Сетер» слыл человеком прогрессивным. К сотрудничеству его привлек летом 1942 
года наш проверенный агент, которого вскоре призвали в армию.
 В 1943 году «Сетера» передали на связь мне. Когда он в первый раз привез 
документы, я сразу заметил его крайнюю взволнованность и поинтересовался, что 
случилось. «Сетер» откровенно признался, что перед отъездом на встречу он 
поругался со своей женой, которая ревновала его и не хотела, чтобы в тот вечер 
он уходил из дома. Пожаловался, что его нервы совсем расшатались, иногда плохо 
спит, ему снятся кошмары, от которых он просыпается в холодном поту. Я как мог 
успокоил «Сетера». Затем, чтобы освободить его от необходимости привозить 
секретные материалы в Нью-Йорк, я предложил ему самому их фотографировать и 
передавать нам в непроявленной пленке, которую в случае опасности легко 
засветить. «Сетер» с энтузиазмом принял предложение. Выяснилось, что с 
фотоделом он в ладах.
 На специальной моментальной встрече я передал «Сетеру» фотокамеру «Лейка». С 
той поры «Сетер» практиковал фотографирование документов в стенном шкафу