сводила их очень редко. За время войны ее пароход трижды приходил в США, и 
каждый раз корреспонденты стремились побеседовать с отважной женщиной. 
Валентина Орликова после войны стала капитаном дальнего плавания, служила на 
рыболовецком флоте Мурманска. Ей присвоили звание Героя Социалистического Труда.

 Торговые суда в войну были вооружены, на них стояли счетверенные зенитные 
пулеметы, пушки, а также орудия для стрельбы по вражеским подводным лодкам и 
надводным кораблям.
 В военные годы плавание в Атлантике между США и Мурманском было очень опасно — 
равносильно участию в боевых действиях на фронте, только сражения происходили 
не на суше, а на безбрежных океанских просторах. Чтобы не допустить прибытия 
военных грузов в Мурманск и Архангельск, Гитлер выделил для уничтожения союзных 
торговых судов, направляющихся в эти порты, подводные лодки, надводные корабли 
и пикирующие бомбардировщики. Эти силы находились на военно-морских базах и 
аэродромах Норвегии. Подводные лодки в так называемых «волчьих стаях» 
располагались на путях следования советских и союзных торговых судов.
 Получив сведения от своих разведок (военно-морской и военно-воздушной) о 
движении союзнических судов, фашистское командование направляло на их 
уничтожение «волчьи стаи», пикирующие бомбардировщики, а иногда надводные 
военные корабли. Морские сражения обычно происходили в районе между Исландией и 
Мурманском, около Медвежьих островов.
 На всю жизнь врезалась в мою память картина отправки в апреле 1942 года из 
порта в штате Нью-Джерси нашего теплохода «Старый большевик». На мостике стоял 
капитан Иван Иванович Афанасьев, бывалый морской волк, лет пятидесяти пяти — 
шестидесяти, среднего роста, подтянутый, жилистый, всегда ходивший в чистой 
наглаженной морской форме. Лицо у него было продолговатое, морщинистое, кожа 
темная от загара, обветренная, волосы светлые и редкие. В своих движениях, как 
и в решениях, он был нетороплив, говорил тихим уверенным голосом. За свои 
профессиональные знания и хорошие человеческие качества капитан пользовался 
авторитетом у команды.
 В этот раз трюмы «Старого большевика» заполнили взрывчаткой, на палубе 
закрепили фюзеляжи и крылья американских истребителей, зачехленные брезентом. 
Корабль загрузили до отказа. Наверху остались небольшие проходы, через которые 
мы протискивались лишь поодиночке, а свободные места были только вокруг 
зенитных орудий и пушек. В беседе с представителем Амторга Лузановым и со мною 
Иван Иванович сказал:
 — Это не корабль, а пороховая бочка. Не дай Бог, если во время фашистского 
нападения снаряд попадет в трюмы — мы сразу взлетим на воздух.
 Капитан, видимо, предчувствовал, что рейс будет очень трудным. И не ошибся. 
Команде «Старого большевика» пришлось выдержать жесточайший бой с подводными 
лодками и пикирующими бомбардировщиками. Героический подвиг советского судна 
подробно описан в романе В. Пикуля «Реквием по конвою PQ-17».
 В Нью-Йорке мне посчастливилось встречаться с представителями еще одной 
категории советских людей, которые в годы войны проявляли поражавшие 
человеческое воображение смелость, мужество и хладнокровие на водных просторах 
Атлантики. Это были офицеры советского военно-морского флота, прибывавшие в США 
за быстроходными морскими катерами-охотниками. Маленькие корабли развивали по 
тем временам колоссальную скорость — до пятидесяти узлов. Они не 
предназначались для дальних переходов. Тем не менее наши моряки взялись 
перегонять их из США в Мурманск своим ходом. Американцы, узнав об этом, вначале 
просто не поверили. В их головах никак не укладывалось, как может такой 
кораблик пересечь Атлантический океан и дойти до Мурманска, преодолев более 
пяти тысяч миль.
 По просьбе наших моряков американцы ставили на катера дополнительные баки для 
горючего и станковые пулеметы. Команда состояла из четырех-пяти человек. Даже в 
порту, где нет больших волн, катера так раскачивались во все стороны, что 
матросам приходилось, как циркачам, постоянно балансировать, чтобы не упасть. 
Сделав необходимые запасы провианта, катера группами в шесть—восемь единиц 
отправлялись в рейс и летели, как чайки, едва касаясь волн. Они делали стоянки 
на Ньюфаундленде, в Исландии, Северной Ирландии и прибывали в Мурманск (иногда 
в составе конвоя, идущего из Англии).
 Когда мы провожали катера вместе с представителями ВМС США, последние, глядя 
на уходившие в океан кораблики, качали головой и признавались:
 — Камикадзе! Ни один американский моряк не отважится на такой переход.
 Немало времени в моей работе занимал прием постоянно проживающих в США 
советских граждан. Это были очень разные люди как по своему социальному 
положению, так и по тому, каким образом их занесло в США. Хотя они, имея 
совзагранвиды, формально считались советскими гражданами, НКИД СССР отказывался 
удовлетворить их неоднократные ходатайства о возвращении на Родину. Многие из 
соотечественников принадлежали к так называемой экономической, или 
дореволюционной, эмиграции. Они приехали в США из царской России на заработки, 
в поисках работы, а впоследствии по разным причинам так и не смогли 
возвратиться домой. Являясь истинными патриотами, живя надеждой все же 
вернуться на Родину, они не принимали американского гражданства, несмотря на то 
что советский паспорт доставлял им массу трудностей и неприятностей: 
американские власти относились к ним с подозрением, на работу в 
правительственные и другие солидные учреждения их не брали; они подвергались 
гонениям со стороны реакционных элементов.
 Среди постоянно проживающих в США советских граждан были представители 
творческой интеллигенции — музыканты, художники, актеры. Они выехали из